Дверцы кое-как открываются, но мне уже всё равно. Фаррелл распахивает кольца, не обращая внимания на жар. Моё тело ничком падает вниз, и доктор помогает мне встать и дойти до койки.
– Что… что это было? – спрашиваю я, едва вдыхая воздух.
– Хотел бы я знать, – непонимающе чешет затылок Фаррелл, глядя на машину, от которой валит густой дым. – Может, дело в ваших силах.
– Красный, – соглашаюсь я. – Цвет колец стал красным.
– Если бы всё было из-за цвета, – мрачно вздыхает доктор. – Видите ли, ваши результаты… Таких я ещё не встречал!
– Не понимаю.
– В идеале, показатель сил сидера достигает двести единиц, – объясняет Фаррелл. – Но так как вы забрали часть силы у мисс Уорд, которая была на грани выброса, я подозревал, что единиц стало больше на пятьдесят. А это уже красный цвет!
– А в итоге, какой у меня показатель?
– Триста восемьдесят единиц! Да если бы вы столько забрали, то мисс Уорд была бы мертва. Как и вы, в общем-то, тоже. Это просто немыслимо!
– Из-за этого машина сгорела.
– Она не сгорела, – мотает головой Фаррелл. – Перегрелась.
– Простите.
– Не стоит. Вы ни в чём не виноваты. Даже наоборот! Вы только усилили мой интерес к вам!
Не знаю, хорошо это или нет, но ничего сделать с этим я не могу.
Фаррелл садится за стол и быстро печатает на древней клавиатуре, где недостаёт нескольких клавиш. Он на секунду замирает и поворачивается ко мне:
– Эндрю, как вы себя чувствуете?
– Не очень, – признаюсь я. – Голова болит.
– Где именно? – уточняет доктор, снова уткнувшись в клавиатуру.
– В висках.
– Вероятней всего, на вас повлияло излучение колец. При избытке сил это возможно.
Пальцы доктора перебегают с одной клавиши на другую. Я пытаюсь проследить за его движениями, но из-за их быстроты у меня кружится голова. Закончив с писаниной, Фаррелл отправляет её в печать. Доктор достаёт из ящика что-то яркое и шуршащее и протягивает мне.
– Съешьте. Это успокаивает.
Я понимаю, что это обычный молочный шоколад. Послушно открыв обёртку, я впиваюсь зубами в нежную плитку, откусив приличный кусок.
– Шоколад усмирит ваши силы, – говорит Фаррелл, глядя на листок, что вылез из принтера. Он берёт его и перечитывает.
– Что это? – интересуюсь я.
– Отчёт для Высшего.
– Для Высшего?! – кашляю я, подавившись шоколадом от услышанного.
Доктор Фаррелл не отвечает. А шоколад уже не кажется таким вкусным.
– Поразительно.
– А Высшему обязательно знать мой показатель? – спрашиваю я, надеясь на отрицательный ответ.
– Уверен, ему будет интересно узнать о таком чуде.
Я тоже абсолютно уверен, что Высшему это интересно. Только вот этот интерес мне совершенно не нравится! И я бы предпочёл, чтобы его вовсе не было.
Я полностью съедаю шоколад, не оставив не крошки, и мне действительно становится лучше. Огонь больше не растекается по венам, требуя свободы, но головная боль не проходит, а только немного отступает.
– Можете тут посидеть немного? – спрашивает доктор. – Я быстро отнесу повелителю отчёт и назад.
– Конечно, – невозмутимо говорю я, хотя сам готов умолять Фаррелла уничтожить этот проклятый отчёт.
Фаррелл благодарно кивает мне и стремится к выходу. Выглядит он взволнованней прежнего. Ко всей этой ситуации доктор проявляет лишь научный интерес, а я для него непонятный механизм, в чьём устройстве он жаждет разобраться. Винить его в этом нельзя. Возможно, так он даже поможет мне. Моих сил действительно слишком много, а если мои догадки верны, то причина кроется в Змееносце.
Фаррелл уже собирается выйти из кабинета, как путь ему преграждает нечто выше его на две головы.
– Фаррелл, – произносит мистер Бенсон без всякого уважения.
– Мистер Б-Бенсон, – снова нервничает доктор. Он опускает глаза, не желая видеть высокую фигуру Бенсона. – Что-то с-стряслось?
– Я только что от господина Высшего, и он желает знать показатель Эндрю Арко.
– Да-да, конечно, – мямлит доктор. – Я как раз несу ему отчёт.
– Думаю, будет лучше, если его отнесу я, – натянуто улыбается он.
– Но… Но я гораздо лучше разбираюсь в этом и смогу всё объяснить, и…
– Не стоит, Фаррелл. Всем известно, что пустышки мало что понимают в делах сидеров.
Бенсон протягивает длинную руку за отчётом, который так бережно сжимает доктор. Фаррелл неуверенно делает шаг назад.
– Ну же, Фаррелл, – настойчивей говорит преподаватель Тригона Воздуха.
– Отчёт составил доктор Фаррелл, – громко вмешиваюсь я. – Логично, что это он должен предоставить его господину, – последнее слово даётся мне с большим трудом, но я выдавливаю его, несмотря на внутренний гнев.
– Арко, я не припомню, чтобы тебя спрашивали, – мрачно говорит Бенсон.
– Проблемы с памятью в вашем возрасте нередки.
На самом деле Бенсон выглядит молодо для своих лет. Но извиняться и забирать свои слова я не собираюсь.
– Что ж, – сквозь зубы говорит Бенсон. – Раз так, то отнесите отчёт повелителю, Фаррелл. А я пригляжу за выдающимся Стрельцом.
Назвав прозвище, закрепившееся за мной, Бенсон вкладывает в него всё презрение, на которую только способен. Фаррелл с благодарностью смотрит на меня и поспешно уходит, всё ещё крепко сжимая отчёт.
Перспектива оставаться с воздушным сидером наедине меня не очень привлекает. Ради приличия я быстро натягиваю кофту и набрасываю жилет, заодно надев и ботинки.
– Ты неплохо сражался с моим сыном, – говорит Бенсон. От неожиданности я чуть не подпрыгиваю.
Алан Бенсон – прекрасный соперник и неплохой парень. Свой бой мы закончили позже всех. В течение всего сражения Весы знал каждый мой шаг наперёд и мог копировать мой стиль, из-за чего биться с ним было трудно. Для этого нужно было не думать, а импровизировать, что я и делал. Поскольку бой получился слишком долгим, мы согласились на ничью.
– Ваш сын достойный соперник, – говорю я чистую правду.
– Лучший в академии, – отмечает Бенсон-старший. – Поэтому он и попал сюда.
– Но он не хотел этого, – угрюмо добавляю я. – Вы решили всё за него.
Судя по раздувающимся ноздрям мистера Бенсона, я перешёл черту. Но раз я сделал это, то отступать нет смысла.
– Для него так лучше.
– Потому что так лучше для вас? – приподнимаю я бровь. – Победитель в Битве, гордость в семье. А если всё пойдёт не так, как вы себе представили? А если Воздух проиграет? Вы отправили сына на верную смерть.
– Поверь, смерть настигнет тебя раньше, чем моего сына.
Никто из нас больше не хочет продолжать этот разговор. Мне немножко не по себе от слов Бенсона-старшего. Похоже, он что-то да знает. Не зря именно его Высший отправил за результатом моего показателя. Напрашивается вывод, что Высшему удалось многое выяснить обо мне. И полученная информация ему очень не понравилась.
Бенсон садится на место доктора, за которым еле-еле помещаются его длинные ноги. Вся эта неряшливость Фаррелла просто не сочетается с опрятным видом преподавателя и кажется недопустимой. Да и самому Бенсону неприятно сидеть за мебелью, что может развалиться по щелчку пальцев. Брезгливо взяв потрёпанную рамку для фото, он крутит её и пренебрежительно бросает снова на стол. Мне удаётся разглядеть фотографию, которая теперь лежит лицом верх, а рамка и вовсе треснула.
Само фото маленькое, местами помятое. Но без проблем можно определить, что на фотографии запечатлён симпатичный улыбчивый парень моих лет. Белые кудрявые волосы, широкая улыбка, раскосые глаза с озорным прищуром. Но что фото этого молодого человека делает на столе доктора? Паренёк на него совсем не похож, сходство есть разве что… с Бенсоном. Овал лица, изгиб бровей. Да и родство между Аланом и парнем на фото очевидно!
Мне хочется спросить у Бенсона насчёт этого парня, но я сдерживаюсь. Разговор с ним ничем хорошим не кончится. А о правде я догадываюсь.