В его руке вновь блестит тот же пузырёк, с той же жидкостью. На этот раз всё происходит быстрей: яд сразу оказывается на втором плече, стекается вниз, соединяясь с первым.
– Кому ты подчиняешься?
От боли я и говорить нормально не могу. Лишь невнятное бормотание.
– Что-что?
– Самому себе, – из последних сил злобно шепчу я в омерзительную рожу Хопеша.
В меня тут же прилетает удар кнутом. Вместе с ядом боль настолько нестерпимая, что я кричу нечеловеческим голосом.
Через некоторое время я перестаю чувствовать своё тело и даже не могу открыть глаза. От постоянного крика я охрип, теперь из уст вырывается только сдавленный звук.
– Подумай как следует над своим поведением, мальчишка, – говорит Хопеш, снимая цепи.
Упав мешком на каменный пол, я не могу пошевелиться. Хопеш без каких-либо угрызений совести наступает на мою кисть ногой, размер которой не меньше пятидесятого. Я ничего уже не чувствую, но вполне слышу неприятный хруст. И то, что в пыточную кто-то вошёл.
– Господин Высший, – доходит до меня бас Хопеша. По звуку он опускается на одно колено.
– Стрелец? – осведомляется Высший. Такого жуткого голоса я ещё никогда не слышал. Если, услышав бас Хопеша, хочется спрятаться куда подальше, то в случае с Высшим первой мыслью проскальзывает идея о том, чтобы умереть.
– Да, мой повелитель.
– Подними его, – требует Высший.
Грубые руки Хопеша берут меня за плечи и поднимают.
Ледяные пальцы, судя по всему, металлические, резко хватают меня за подбородок. Высший крутит мою голову, как хочет, будто я лишь его марионетка. От него не исходит ни дыхание, ни запах, ничего. Только холодные пальцы на моём перепачканным кровью лице. Он грубо швыряет мою голову, и она снова висит в безвольном положении.
– Мне оставить его ещё на день, повелитель? – спрашивает Хопеш.
– Не нужно, – отвечает Высший. – Мальчик усвоил урок. Верно, Эндрю? Не притворяйся, я прекрасно знаю, что ты нас слышишь.
Я, не думая, слабо киваю. Это удовлетворяет Высшего, но совершенно не нравится мне самому. В мыслях я прекрасно понимаю, что угождать Высшему – работка не для меня.
– Открой глаза, мальчик, – велит Высший. – И посмотри на меня.
Я еле-еле открываю глаза. Надо мной возвышается человек в чёрном балахоне, в железной сверкающей маске и в таких же перчатках. Я не вижу его глаз, но готов поклясться, что сейчас они излучают только гнев, адресованный лишь мне.
– Тебе велели вести себя тихо. – Высший снова берёт меня за подбородок, заставляя не отводить от него взгляд. – Но ты ослушался. Сопротивлялся, пытался сбежать от Рохала, от меня. А теперь я слышу о твоей близости с Эшли Вентерли.
Только не это.
– И если я услышу ещё раз что-то подобное, то пытки Хопеша покажутся тебе щекоткой. Ты же не хочешь неприятностей для себя или своих близких, Эндрю?
Мама, папа, мистер Бёрк… Теперь ещё и Эшли.
– Не хочу, – шепчу я.
– Тогда ты меня понял. И эти твои раны. – Высший касается холодным металлом моего израненного тела. – Не смей просить помощи у целителя.
С этими словами его металлические когти впиваются мне в правое плечо и рассекают его прямо до груди. Снова крик. Сейчас я могу лишь кричать, сейчас я лишь бесполезное тело, покрытое множеством ран. Я ничего не могу сделать.
Хопеш грубо отпускает меня, что может означать только одно: Высший покинул пыточную. Я пытаюсь встать, но все мои попытки оказываются безуспешными и смехотворными. Мне хотя бы удаётся открыть глаза. Всё та же пыточная, та же гильотина в углу, и та же уродливая морда Хопеша.
У меня получается встать на ноги только через некоторое время. Кожа лоскутами свисает с тела, а каждый шаг причиняет адские муки. Я прижимаю ладонь к новой ране, чтобы хоть как-то остановить кровь, брызжущую оттуда. От когтей Высшего остались три широкие длинные полосы.
– Надолго не прощаюсь, – бросает вслед Хопеш.
Я поспешно удаляюсь отсюда. Хотя это нельзя назвать спешкой. Я еле дохожу до выхода. И если бы не наказ Высшего, то я бы без раздумий пошёл к Арье.
Сейчас передо мной стоит самая ужасная в мире вещь: длинная винтовая лестница, по которой я буду карабкаться, судя по моим подсчётам, примерно год. Я осторожно поднимаюсь, и одна ступень пройдена. Осталось ещё сто с чем-то, если не больше.
Дойдя до конца, я чуть не теряю сознание, но вовремя облокачиваюсь на перила. Дверь настолько тяжёлая, что я не сразу её открываю.
К моему разочарованию, на улице стоит прохладная летняя ночь. Ветер неприятно холодит лицо, от чего мне становится только хуже, и меня едва не выворачивает прямо на месте. Я пытаюсь разжечь огонь на кончике пальца, но из-за боли ничего не выходит. Приходится идти так, дрожа от холода.
Я уже дохожу до входа в дом, как замечаю, что рядом с ним темнеет приличная лужа крови.
Я застываю, точно статуя, увидев маленькую бледную руку. А затем и всё тело бедной девушки, а под ней лужа крови. Рыжие кудри уже успели пропитаться ею. В кровяной луже без малейших признаков жизни лежит Мишель Марпл.
– Мишель! – Я склоняюсь над ней. – Святой Юпитер…
Я в панике проверяю её пульс. Сердце Мишель едва-едва бьётся. Нужно срочно отнести её к Арье. Я поднимаю лёгкое тело девушки и вскрикиваю от боли. Все раны тут же дают о себе знать. Но я не сдаюсь. Мишель ещё жива, и я должен помочь ей.
– Держись, Мишель, – умоляю я. – Я помогу тебе, помогу! Обещаю!..
Мой голос срывается на хриплый крик, полный беспомощности. Я снова ничего не могу сделать, я снова абсолютно бесполезен.
Я слышу чьи-то шаги за стеной и кричу охрипшим голосом:
– Помогите! Прошу, помогите!
Дверь моментально открывается, и оттуда показывается белобрысая голова Алана, который с ужасом уставляется сначала на меня, а затем переводит взгляд на Мишель. За ним выходят Аника и Вилора.
– О боже! – взвизгивает Аника. – Что с тобой?
– Да плевать, что со мной! – хрипло отзываюсь я. – Мишель нужна помощь!
– Это ты сделал? – разъярённым голосом рычит Алан.
– Да нет же! Прошу, помогите… Просто помогите!
Вилора в это время создаёт воздушные носилки, на которую бережно кладёт Мишель. Алан, отойдя от ступора, помогает Водолею в этом, и они вдвоём уносят Мишель в больничное крыло.
Аника остаётся стоять в стороне, но догадывается отойти, когда члены её Тригона несут Мишель в лазарет.
– Так что с тобой произошло? – с жалостью спрашивает она, поднося руку к кровоточащим полосам.
– Не важно. – Я успеваю увернуться от её руки.
– Тебе срочно нужна помощь целителя!
– Нет. Мне не нужна ничья помощь, – говорю я резче, чем планировал.
Высший запретил просить помощь у Арьи, но он ни слова не говорил, могу ли я вообще идти в лазарет.
Когда я врываюсь в больничное крыло, Мишель уже лежит на койке, а Арья во всю возится с пострадавшей. Рядом стоит Алан и помогает целительнице. Чуть поодаль сидит Вилора. Аника так и осталась на арене, где я нашёл Мишель.
– Крови она много потеряла, – сообщает Арья. – Рана серьёзная.
– Но вы же поможете? – с надеждой спрашивает Алан.
– Конечно. – Арья прикладывает руки к груди Мишель, и появляется белый свет, затягивая рану. Целительница смахивает пот со лба.
– Что вы сделали? – интересуется Вилора.
– Затянула рану. Сейчас ей нужен покой, да и мне надо сосредоточиться. Поэтому брысь отсюда! Снова ты?! – изумляется она, заметив меня. – Что на этот раз?
– Хопеш постарался, – бормочу я. – Как она?
– Жить будет. Она из какого Тригона? – интересуется Арья.
– Земля, – докладывает Алан. – Дева.
– Из вас кто-нибудь тоже из Земли?
Все молчат.
– Впервые такое вижу, – удивляется целительница.
– Такую серьёзную рану? – не понимает Алан.
– Нет. Вы, ребята, волнуетесь о жизни человека из чужого Тригона.
Я сажусь на ближайшую койку, ибо не могу больше стоять на ногах.