Я с трудом сглотнула:
– Яррот не очень мне подходит.
Он замер, и мы довольно долго смотрели друг на друга в полном молчании. Мы столько лет с ним переглядывались, но до сих пор и он для меня, и я для него оставались полной загадкой. Однако все вопросы так и остались невысказанными.
Я смотрела в его глаза, и мне так хотелось узнать, как он ко мне относится. Иногда синева его глаз лучится мягким светом, и мне начинает казаться, что, возможно, он меня любит. В другой раз, вот как сейчас, индиговый цвет темнеет и сгущается, как ночное небо, и я чувствую, что он относится ко мне как к маленькой несмышленой девочке, напялившей чужие взрослые туфли.
Он поднялся на ноги.
– Я занималась Ярротом каждый день на Эларе.
– Я помню.
И вот уже его взгляд потеплел, и я увидела знакомый блеск. Как будто мы снова стали теми двумя, парнем и девчонкой, которые издалека наблюдали друг за другом. Только теперь волею судьбы нас свело вместе, и мы вынуждены взрослеть быстрее.
– Может, попробуем одну или две позы, – уступила я, пожав плечами. Я старалась не думать о том, что каждое движение причиняет мне боль, точно нож, вонзенный в грудь. Покорно села на другой коврик и скинула туфли.
Мы занимались, пока не стемнело. Когда я вернулась в свою комнату, каждый мускул отдавал ноющей болью. Поначалу мне не давались даже самые легкие позы, я тут же теряла равновесие, но под конец приноровилась и выполняла упражнения так легко, будто никогда и не прекращала тренировок.
Каждое движение, дуга, растяжка, взмах были словно впечатаны в память. Казалось, что все это, вместе с летающими барабанными палочками и кружением Рака в эфемериде, тесно связано, точно часть сложного танца, управляемого звездами.
Мы прошли через все двенадцать поз, пока у меня не получилось выдерживать, не напрягаясь, по пятнадцать минут в каждой из них.
Мне хотелось вечером поработать с черным опалом, чтобы посмотреть, появился ли эффект от занятий Ярротом, но едва я добралась до своей комнаты, как сразу же рухнула в изнеможении в постель и не просыпалась до самого утра.
Прошло три дня. За это время я совсем утратила чувство времени – на Озеоне-6 не было окон, и лишь чередующиеся периоды искусственного света оповещали о начале и конце дня.
Я до сих пор не могла прийти в себя. Вчера проснулась, испуганная – думала, что опоздала на занятия. И не сразу вспомнила, что Академии больше нет. Так же как нет моих преподавателей и сокурсников. И, возможно, моей семьи. Вся прежняя жизнь оказалась замком из песка, смытым волной Ракианского моря.
А к новой жизни я никак не могла привыкнуть, все казалось каким-то сюрреалистичным. Может, Консулы избрали меня Хранителем, потому что я молода и мною легко управлять? Я вспомнила, как прошло сегодня утром наше совещание: Консулы обсуждали стратегические вопросы друг с другом, а любые мои предложения попросту игнорировали. Да и Матиас поглядывал на меня с таким выражением, что я еще больше в себе сомневалась. Он повторял, что присутствовать на этих совещаниях – моя обязанность, словно часть навязанной мне роли, но никогда не говорил, что это – мое законное место.
Все остальные взирали на меня как на своего спасителя. Я же хотела, чтобы мне четко разъяснили, что я должна делать.
На утреннем совещании Криус объявил, что обнаружена истинная причина катастрофы. Взрыв на Тэбе был вызван критической перегрузкой в термоядерном реакторе. Теперь необходимо выяснить, как такое могло произойти. Я продолжала настаивать, что причиной бедствия является Темная Материя, но, кроме Агаты, мне никто не верил.
Для Криуса и доктора Юсты вопрос был не в том, как это случилось, а в том – кто это подстроил.
Криус требовал как можно больше развернутых и четких ответов и заставлял меня искать их в эфемериде почти во время каждой встречи. Днем я снова работала с эфемеридом по настоянию Матиаса, но пока без особого результата.
Мы потеряли двадцать миллионов человек, пятую часть нашего населения. Для меня это непостижимо много. Я узнала, что сестры Дика утонули, родители Кая погибли, а папу и Стэнтона до сих пор не нашли. Я слишком много думала о прошлом, чтобы увидеть будущее.
Сегодня вечером, впервые с тех пор, как мы оказались здесь, я пообщалась с друзьями. Связь в волнофоне, наконец, заработала, поэтому я могла вволю поболтать с Ниши. Я выложила ей все, что произошло с момента нашего прибытия. У нее дух захватывало от моих рассказов. За эти дни я уже отвыкла, что можно с кем-то вот так запросто разговаривать и смеяться. Все вокруг – Лола, Лейла, кавалергарды, Консулы – только кланялись мне и называли Святой Матерью.