- Детка, но ведь он тоже себя пидаром проявил. В последний раз.
- Нет. В этом я виновата.
- И он. Он не попытался даже тебя простить. А Ева? Ей же больно он сделал!
- Но виновата только я. Кто смог бы простить две недели жизни в аду? Только зачем он искал меня? Было бы проще забыть все сразу.
Дальше они успокаивали ее, как могли, и к ночи Саша, напившись, уснул на диване, а Оксана дотянула пьяную Руслану до второго этажа до кровати и уснула с ней там же. Девушку поразила история пьяной ветреной подруги о количестве мужчин, с которыми она спала. По поведению Золотаревой все считали, что счет идет на сотни. А оказалось, что пальцев одной руки много для того, чтобы показать истинное количество. И последним, как поняла Окса, был четвертый - Наумов. Это было странно и непонятно.
Миша же был в апатии. Не хотелось ничего. Утром пробуждение, кофе, работа, дом, алкоголь, сон. Именно так прошел этот день. А на следующий день они вышли на след последнего убийцы, чье дело расследовали. Но... при проведении спец. операции Наумова ранили. Одна пуля прошла сквозным через его плечо, а вторая сквозным через бедро. Раны были не опасны, но его все равно увезли в больницу. А преступника они все же поймали.
На ночь Мишу оставили в больнице и здесь, в пустой палате, он начал жалеть, что его не застрелили. По стечению судьбы-насмешки именно сегодня он хотел извиниться перед любимой и попросить ее принять его. На любых условиях... Но судьба не всегда жестока. Особенно с теми, над кем уже достаточно подшутила. Как только Золотарева узнала о ранении Наумова, в тот же момент помчалась к нему. Прямо в том, в чем была - в плюшевом домашнем костюмчике. И буквально ввалилась к нему в палату, замерев на входе.
Миша смотрел в темное окно, едва подсвеченное светом фонаря, и пока не замечал ее, потерявшись в своих мыслях. Заметил постороннего он только тогда, когда кровать прогнулась под дополнительным весом, а его щеки едва ощутимо коснулись ледяные пальцы. Миша повернул глаза и увидел любимую. По щекам потекли слезы, скатываясь на ее пальчики, и он прошептал:
- Прости меня. Прошу. Не уходи от меня. В тот вечер... Я сморозил глупость, Русь. Я не могу без тебя... Не могу спать, не хочу ни есть, ни пить. Теперь я тебя умоляю и готов на все, лишь бы ты приняла меня обратно в свою жизнь. Я тебя безумно люблю, милая. Прости...
- Я люблю тебя, мой хороший,- по ее щекам потекли слезы и девушка ласково поцеловала его, ложась рядом,- Тебе очень больно, да?
- Нормально. Бывало и хуже... Прошу, прости меня,- он прошептал, смотря на нее.
- Ты прости меня, родной. Я была отвратительной.
Миша обнял ее и прошептал:
- Я безумно тебя люблю. Пожалуйста, давай попробуем снова?
- С удовольствием. Если ты согласен простить меня. Я не могу без тебя жить. Правда, я написала Великому, что увольняюсь.
- Я готов на все ради тебя, милая. И я тоже не могу без тебя жить. А с Великим решим.
- Не против, если я побуду с тобой?
- Я буду счастливым, - он прижал ее к себе и поцеловал в губки.
- Хочешь чего-то, любимый? Есть? Пить?
- Поцеловать тебя еще раз... - он прошептал ей в губы. И получил безумно нежный поцелуй.
Они еще долго целовались этой ночью, а утром врачи обнаружили удивительную картину. Их пациент спал на спине и крепко сжимал в объятиях хрупкую тощую девушку, которая свернулась рядом и положила голову на мужскую грудь. Когда ее попытались разбудить, Миша, проснувшийся раньше, показал жестом им уйти на время. Хмыкнув, врач и медсестра выполнили просьбу пациента, шепнув одними губами:
- Никаких резких движений.
Он кивнул и прижал любимую к себе, целуя в висок. Она проснулась и сонно захлопала ресницами.
- Любимая...
- Люблю тебя, родной. Обещай, что не бросишь меня.
- Никогда. Никогда, детка. Обещай и ты мне кое-что...
- Что, любимый? Я больше не буду ревновать.
- Это раз. Я никогда тебе не изменю. И я впервые плакал перед женщиной вчера. Никому не говори, - он хмыкнул, - Еще... ты потолстеешь. Не люблю косточки такие. Тебя ветром можно сдуть.
- Согласна на все. Но толстеть не хочу,- она надула губки.
- Хочу, чтобы ты вновь была мягенькая, какой была, когда мы встретились. Прошу. Умоляю... - прошептал он и грустно прошептал, - Я все-таки урод. Довел тебя до такого состояния...