А б о л ь я н и н о в. А мне вдруг стало страшно... Вы не боитесь, что нас накроют?
З о я. Умно будем действовать – не накроют. Пойдем-ка, Павлик, к мифической личности, я не хочу здесь разговаривать, окно открыто. (Уходит с Абольяниновым через гостиную в дверь и закрывает ее за собой.)
Глухо послышались за этой дверью голоса Абольянинова и Зои. Где-то во дворе глупый и тонкий голос запел: «Вечер был, сверкали звезды, на дворе мороз трещал. Шел по улице...»
А м е т и с т о в (входит в переднюю). «...малютка... (Печально.) Посинел и весь дрожал!» (Ставит измызганный чемодан на пол, оглядывается. Аметистов в рваных штанах, в засаленном френче, в кепке, с каким-то медальоном на груди.) Фу, черт тебя возьми! Отхлопать с Курского вокзала четыре версты с чемоданом – тоже номер, я вам доложу! Сейчас пива следовало бы выпить! Эх, судьба ты моя горемычная, затащила ты меня опять в пятый этаж! Что-то ты мне тут дашь? (Заглядывает в дверь на кухню.) Эй, товарищ, кто тут есть? Зоя Денисовна дома? Гм... (Заглядывает в гостиную, слышит голоса Зои и Абольянинова, подкрадывается поближе, подслушивает.) О-го-го! Вовремя попал!
М а н ю ш к а (с пивными бутылками входит в переднюю). Батюшки! Дверь-то я не закрыла!
Аметистов возвращается в переднюю.
Кто это? Вам что?
А м е т и с т о в. Пардон, пардон, не волнуйтесь, товарищ! Пиво? Чрезвычайно вовремя! С Курского вокзалу мечтаю о пиве!
М а н ю ш к а. Да кого вам?
А м е т и с т о в. Зою Денисовну. А с кем имею удовольствие разговаривать?
М а н ю ш к а. Я племянница Зои Денисовны.
А м е т и с т о в. Очень приятно, очень. Я и не подозревал, что у Зоечки такая хорошенькая племянница. Кузен Зои Денисовны. (Целует Манюшке руку.)
М а н ю ш к а (оторопевши). Зоя Денисовна! Зоя Денисовна! (Вбегает в гостиную.)
Аметистов вбегает за Манюшкой в гостиную с чемоданом. На крик Манющки входят в гостиную З о я и А б о л ь я н и н о в.
А м е т и с т о в. Дорогая кузиночка, же ву салю!
Зоя окаменела.
Познакомьте же меня, кузиночка, с гражданином...
З о я. Ты... ты... вы... Павел Федорович, это мой кузен Аметистов...
А м е т и с т о в. Пардон, пардон.... (Абольянинову.) Путинковский, беспартийный, бывший дворянин.
А б о л ь я н и н о в (поражен). Очень рад...
А м е т и с т о в. Кузиночка, позвольте вас попросить на два слова а парт!
З о я. Павлик, извините, мне нужно перемолвиться двумя словами с Александром Тарасовичем...
А м е т и с т о в. Пардон, пардон, Василием Ивановичем... Прошел ничтожный срок, и вы забыли даже мое имя и отчество, кузиночка! Мне это горько, ай-яй-яй...
А б о л ь я н и н о в. Пожалуйста, пожалуйста... (Скрывается.)
З о я. Манюшка, иди налей пива Павлу Федоровичу.
Манюшка скрывается. Пауза.
Тебя же расстреляли в Баку?
А м е т и с т о в. Пардон, пардон, так что же из этого? Если меня расстреляли в Баку, я, значит, и в Москву не могу приехать? Меня по ошибке расстреляли, совершенно невинно...
З о я. У меня голова закружилась...
А м е т и с т о в. От радости?
З о я. Ничего не понимаю...
А м е т и с т о в. Ну, натурально, под майскую амнистию подлетел... Кстати, что это у тебя за племянница?
З о я. Какая там племянница, это моя горничная, Манюшка.
А м е т и с т о в. Тэк-с, понимаем, в целях сохранения жилплощади... (Зычно.) Манюшка!
М а н ю ш к а появилась растерянная.
Милая, приволоки мне пивца, умираю! Какая же ты племянница, шут тебя возьми!
Пораженная Манюшка уходит.
А я ей руку поцеловал! Позор, позор!..
З о я. Где ты собираешься остановиться? Имей в виду, что в Москве жилищный кризис.
А м е т и с т о в. Я знаю. Натурально, у тебя.
З о я. А если я скажу, что не могу тебя принять?
А м е т и с т о в. Ах вот как? Хамишь? Ну что же, хами, хами! Гонишь двоюродного брата, пешком першего с Курского вокзала? Сироту! Гони, гони! Что же, я уйду... (Берет чемодан.) И даже пива пить не стану... Только вы пожалеете об этом, дорогая кузина...
З о я. Ах, ты хочешь испугать? Ну нет, это не пройдет!
А м е т и с т о в. Зачем пугать? Я человек порядочный, джентльмен! (Шепотом.) И будь я не я, если я не пойду в ГПУ и не донесу о том, какую мастерскую ты организуешь в своей квартире. Я, дорогая Зоя Денисовна, все слышал! (Пошел.)
З о я. Стой! Как ты вошел без звонка?
А м е т и с т о в. Ла порт этэ уверт... Я даже тебя не облобызал, кузиночка...
З о я (отталкивая его). Судьба, это ты!
М а н ю ш к а входит, вносит бутылку пива и стакан.
Манюшка, ты дверь не заперла? Ах, Манюшка!.. Ну ничего, иди, извинись перед Павлом Федоровичем...
Манюшка уходит.
А м е т и с т о в (пьет пиво). Фу, хорошо!.. Первоклассное пиво в Москве! Квартирку-то ты сохранила, я вижу. Молодец, Зоя!
З о я. Судьба!.. Видно, придется мне еще нести мой крест!
А м е т и с т о в. Ты хочешь, чтобы я обиделся и ушел?
З о я. Нет! Что ты хочешь прежде всего?
А м е т и с т о в. Прежде всего – брюки.
З о я. Неужели у тебя штанов нет? А чемодан?
А м е т и с т о в. В чемодане – шесть колод карт и «Существуют ли чудеса?». Спасибо этим чудесам, кабы не они, я бы с голоду издох! Шутка ли сказать, в товарно-пассажирском поезде от Баку до Москвы!.. Понимаешь ли, захватил в Баку в культотделе на память сто брошюрок «Существуют ли чудеса?», продавал их по рублю в поезде... Существуют, Зоечка, вот я тут!.. Чудное пиво! Товарищ, купите брошюрку!..
З о я. Карты крапленые?
А м е т и с т о в. За кого вы меня принимаете, мадам?
З о я. Брось, Аметистов! Где ты шатался семь лет?
А м е т и с т о в. Эх, кузина! В девятнадцатом году в Чернигове я отделом искусств заведовал...
Зоя расхохоталась.
Белые пришли... Мне, значит, красные дали денег на эвакуацию в Москву, а я, стало быть, эвакуировался к белым в Ростов, поступил к ним на службу... Красные немного погодя... Я, значит, у белых получил на эвакуацию и к красным, поступил заведующим агитационной труппой. Белые! Мне красные – на эвакуацию, я к белым в Крым. Тут я просто администратором служил в ресторанчике в Севастополе... Напоролся на одну компанию, взяли у меня триста тысяч в один вечер в железку...
З о я. У тебя? Ну, это, значит, высокие специалисты были!
А м е т и с т о в. Темные арапы, говорю тебе, темные!.. Ну, а потом, понятно, после белых красные, и пошел я нырять при советском строе. В Ставрополе актером, в Новочеркасске музыкантом в пожарной команде, в Воронеже отделом снабжения заведовал... Наконец убедился, нет у меня никакого карьерного ходу, и решил тогда по партийной линии двинуться... Дай, думаю, я этот бюрократизм изживу, стажи эти всякие... И скончался у меня в комнате приятель мой, Чемоданов Карл Петрович, светлая личность, партийный...
З о я. В Воронеже?
А м е т и с т о в. Нет, это дело уже в Одессе было. Я думаю, какой ущерб для партии? Один умер, а другой на его место сейчас же становится в ряды. Порыдал над покойником, взял его партбилет – и в Баку. Думаю, место тихое, шмэндефер можно развернуть, являюсь, так и так, Чемоданов. И, стало быть, открывается дверь, и приятель Чемоданова – шасть... Табло! У него – девятка, у меня – жир... Я к окнам, окна во втором этаже...