– Кэл, – повторила я. – Расскажи мне, как твои родители.
Вместо ответа он вынул из бумажника две фотографии. На одной была его жена Эллен, «она преподает пианино и поет в церковном хоре». На второй три его дочери на фоне закусочной «Солнечное кафе».
– Девочки сейчас у моей мамы в округе Уэлд. Отец открыл автозаправку в Дирфилде.
– Этот город. Вам все удалось, – восхищенно сказала я. – Должно быть, вы счастливы. А появился там колледж? Ты хотел его основать. Университет Дю Бойса, правильно?
Похоже, этот вопрос причинил Кэлу боль.
– С Дирфилдом покончено. Маркус с семьей живут вместе с нами в Денвере.
Он пояснил, что Дирфилд процветал лет десять на урожаях сахарной свеклы и дынь. Но потом вместо железной дороги к ним пришла засуха, поразившая всю территорию Колорадо, а еще Техас, Оклахому и Канзас. Запад превратился в пыльную пустыню с покинутыми фермами.
– Только старики, такие как мои родители, остались там, – сказал Калеб, в глазах его промелькнуло жесткое выражение, наполнившее меня грустью.
– Мне очень жаль.
– Мы начали все заново в Денвере, – сказал он. – И основали колледж Дю Бойса. В нем уже тридцать два студента, занятия по вечерам.
– Чудесная новость, – воскликнула я. – Скажи мне, а тот – камень – все еще там? Камень Джейса, тот мрамор?
– Да.
По выражению его лица я поняла, что камень так и остался нетронутым, стал памятником лишь безрассудству.
– Он верил, что поступает правильно, – заметила я.
– А для кого он это сделал? – с жесткой улыбкой спросил Калеб. – Не для меня уж точно.
– Я никогда не понимала…
– Я и не жду, что вы поймете, миссис Лонаган, – тактично скрывая раздражение, произнес Калеб. – Джейс столько раз терзал мне уши разговорами о моем законном наследстве. Думаю, вы в курсе причин. Он упоминал, что разговаривал с вами об этом.
– Да, – подтвердила я.
– А что в итоге получили в наследство вы? – спросил Кэл. – И что получил я?
– Разве вам не досталось?.. – я осеклась на полуслове.
Глупый виноватый вопрос, я ведь и так знала ответ.
– Миссис Лонаган, – Калеб посмотрел мне прямо в глаза. – Мне не нравится дурно говорить о мертвых. Джейс много раз рассуждал о будущем, обещал позаботиться обо мне. Я верю, что он собирался это сделать, но отец лишил его средств. А потом Джейс умер. Об остальном догадаться нетрудно.
Я догадалась, и осознание придавило меня тяжким грузом.
– Мать всегда предупреждала меня, – добавил он. – Не слушай, что говорят Паджетты. Важно, что они делают.
– Истер говорила мне то же самое.
– Семья Грейди уехала и начала свою жизнь без них – и вот вы здесь, миссис Лонаган, бежите за мной и пытаетесь вновь пробудить прошлое. И сейчас я скажу вам то, что скрыл в ту ночь: это ваши парни из профсоюза избили меня тогда и чуть не вышибли дух. Лишили правого глаза. Парни с мраморной фабрики, избивавшие штрейкбрехеров. Я слышал имя Монаган или Лонаган. Никому не говорил. Только навлек бы на себя больше неприятностей.
Я изумленно разинула рот. Но промолчала.
– До сих пор в члены профсоюзов не принимают черных. Я пытался получить работу на металлургическом заводе в Ларимере, и мне велели на профсоюзной бирже держаться подальше, не то потеряю и второй глаз.
– Постой…
Я погружалась в пучину. Заноза подозрения превратилась в кровоточащую рану факта, разрывавшего меня изнутри.
– Мой муж Джордж не мог, он бы никогда… – бормотала я, перестав задавать вопросы. Я только отбивалась от его слов причитаниями, как делают многие, столкнувшись с горькой правдой. – Я тоже… мой отец погиб, моего мужа убили…
Калеб Грейди отвернулся и смотрел на видневшиеся вдали горные пики, а я барахталась в болоте виноватого отрицания. Я осознала, что деньги, украденные – взысканные – мною у Паджеттов, были потрачены на восстановление справедливости в моем собственном понимании, ради моего отца и его дела. Будь у Калеба Грейди эти деньги, он смог бы вести собственную борьбу за справедливость ради своей матери и благополучия своего народа. Стыд и нежелание смотреть правде в глаза, какие я испытывала в тот момент, ослепляют нас и мешают вести себя честно.
Калеб явно порывался уйти.
– Кэл… мистер Грейди… постойте. Я прошу прощения за моего мужа, если это он… Я ничего не знала.
– Все в порядке, – ответил он, заметив, как я терзаюсь.
– И я ни разу не поблагодарила вас, – добавила я, – за все, что вы сделали для Джейса. Вы так заботились о нем, когда… он слишком любил виски.
– Это точно, – рассмеялся Кэл. – Рад был видеть вас снова, мисс… миссис Лонаган.
Сунув руки в карманы, Калеб Грейди повернулся и пошел по улице, присвистывая. Вроде бы просто беззаботная песенка. Но могу поклясться, что он насвистывал гимн Армии спасения: «Вперед, христианское воинство». Известный гимн трезвости. Маршируем, как на войну. Пока короны и троны исчезают, а царства рушатся. Так там поется.