Мел вновь зачертил по доске.
– Пример. Машина едет со скоростью двадцать километров в час. Значит, из АК-74 или РПК-74 угловое отклонение составит восемь тысячных. Другими словами, если с двухсот метров целишься в неподвижную или появляющуюся цель, при стрельбе пуля отклонится от нее на сто шестьдесят сантиметров. И чтобы попасть, выносите точку прицеливания в сторону, противоположную движению машины. Если же цель и машина движутся в разных направлениях, к поправке на движение машины прибавляется упреждение на движение цели. Обычно скорость движения цели – три метра в секунду, а говорю я вам сейчас про удаление от нее на четыреста метров включительно… – Он выдержал паузу. – Я не слишком заумно объясняю, нет? Ну, если и заумно, то на практике все дойдет… У меня, правда, наоборот дело было: сначала практика, потом теория…
Курсанты хохотнули.
– Но лучше все уяснить заблаговременно, чтоб в голове основы утрамбовались, – продолжил Алихан. – Когда перейдем к стрельбе по воздушным целям или же наоборот – с вертолетов, к примеру, там тактика посложнее будет с учетом боевых скоростей полетов, уязвимых участков поверхностей, линейных величин относа пули… – Он взглянул на часы.
Лекция заканчивалась через двадцать минут, затем он займется с другой группой, а вот пострелять сегодня не удастся, жаль… Уже неделю он не сжигает ни одного патрона, и новая мелкашка с мощной оптикой покуда не пристреляна, а ведь скоро ее предстоит испытать в деле…
Но ничего не поделаешь. Сегодня у него плановый сеанс бесконтактной связи с посредником, и пропуск сеанса исключен. Так что с унылого спецобъекта с бетонным забором надлежит ехать в праздничную респектабельную суету международной выставки, а оттуда – на одну из конспиративных квартир, где предстоит расшифровать сообщение-задание. Далее с помощью тайниковой связи он должен передать заказчику акции свои пожелания и подтвердить готовность. А это означает, что помимо всего предстоит тащиться в заснеженный ночной лес, оставив в обозначенном месте контейнер…
Алихан работал не только на карманную спецслужбу Хозяина. Он выполнял деликатные поручения еще нескольких силовых ведомств. Получая за это те суммы, которые закрывали все его материальные проблемы.
Поручения характеризовались просто: заказные убийства.
Сергей Одинцов
Он очнулся в затхлой темноте какого-то неизвестного подъезда, обнаружив себя стоящим на неосвещенной лестничной площадке.
Одичало повел глазами вокруг, соображая: «Дом старый, послевоенный…»
Пол устилала выщербленная мелкая плитка, широкий подоконник из прессованной мраморной крошки являл собой непозволительную по нынешним временам роскошь в строительстве типовых зданий, а потолок над головой, усеянный сморщенными сталактитами сгоревших спичек в темных ореолах подпалин, отличала завидная высота.
Потом его лихорадочным жаром пробрал ужас. «Папка! Где папка с документами?! Нет папки…» Обшарил карманы. «Так, бумажник на месте, ключи, служебное удостоверение в потайном, на молнии кармашке, тоже здесь… Но где папка и пистолет?»
Он присел на подоконник, принявшись перебирать смутно возникающие в памяти события ближайшего прошлого.
Сейчас половина пятого утра. С добрым утром, товарищ. Берем мозги в руки. Вспоминаем. Вчера в семь часов вечера он приехал в МУР, где с хорошо знакомым ему начальником отдела обсудил детали совместной операции; после, часам к девяти, в кабинете собрались приятели-опера, был открыт несгораемый шкаф, хранивший в своем чреве множество бутылок с качественными алкогольными напитками, недостатка в которых сыскари не ведали даже в суровые времена «сухого» закона, а вот с другой муровской традицией – скудостью закуски, – дело также обстояло по-прежнему, что в результате, видимо, и сказалось…
Последняя вспышка памяти донесла до Одинцова событийный фрагмент, не отличающийся информативной ценностью: кто-то протягивал ему полный до краев стакан и дольку подгнившего яблока. А вот что происходило после этого стакана…
«Пили мы до двенадцати… кажется, – размышлял он. – Ага! Вот оно! Я же хотел еще на Лубянку заехать, идиот! Может, действительно туда поперся? На автопилоте? И папка сейчас в сейфе? Или она где-то тут, в подъезде?»
Ощущая медную сухость во рту, свинцовую боль в затылке и чугунную тяжесть в членах, он осторожно присел, слепо водя рукой по полу.
«Нет, ничего…»
Вновь пошарил по карманам, обнаружив в одном из них зажигалку.
Одинцов не курил и потому присутствию зажигалки в своей одежде несколько удивился, тем более была она явно дамской: изящной, узенькой, зыбко сверкнувшей во тьме сусальным золотом…