Зная, что надо подниматься, не обгоняя пузырьки выдыхаемого воздуха – хотя как их различишь в ночной темени? – он, полагаясь на интуитивное чувство глубины, опасался лишь зоны температурного скачка и последних десяти метров до поверхности, на которых расширение воздуха в легких растет стремительно, провоцируя порой спазму голосовой щели. А спазма – верная гибель. Но еще более верной гибелью было нынешнее бездействие в глухо задраенном отсеке. Соседний, ведущий к команде, заполнила вода.
Вода… Злобный, несущий смерть монстр.
Перевитым серебристым канатом она выстрелила из раздраенного аппарата, гулко вонзившись в переборку, окутала, кипя, его ступни, закачалась у стен, победно пожирая заключенный в сталь воздушный пузырь, покуда еще спасающий жалкое, барахтающееся существо.
Уткнувшись затылком в потолок, он отдышался и, мысленно перекрестившись, опустился к полу, ставшему дном.
Протиснулся отчаянным рывком в черный зев трубы…
Потом, как ни старался, он не мог вспомнить, как всплывал в прорезанной фосфоресцирующими точками и штрихами темноте, но зато вспышкой запечатлелся в памяти миг, когда вынырнул в неожиданную реальность, где была ночь, дождь, молочная пена волн, слепящие брызги и – звезды в спокойной бездне африканского неба, удивительно безмятежные и равнодушные.
Они-то, эти бесстрастные ориентиры в окружавшей его темени и водяной круговерти, помогли ему. Они и надувной жилет. Но прежде первая волна подхватила его и швырнула в мир безжалостного и всепоглощающего ужаса. И тут же он вспомнил, как, будучи в детстве на море, ступил в глубину и его потащила за собой отливная волна прибоя, но отец, бывший рядом с ним, тут же удержал его за руку, укротив всплеснувшийся в нем погибельный страх. Но теперь спасать его было некому. Смертоносные водяные валы так и стремились утянуть его на дно. Прежде чем надулся жилет, ему каким-то чудом удалось вырваться из их страшной хватки.
Он вынырнул на поверхность, изрыгая из легких морскую воду и жадно глотая воздух, но, едва успел наполнить грудь спасительным глотком кислорода, его снова накрыло с головой и потянуло вниз.
Он барахтался на вздымающих и кидающих его под себя гребнях, неуклюже разворачиваясь в сторону созвездий-маяков, устремляясь к ним судорожными рывками, и, казалось, минула бесконечность, когда в побледневшем рассветном небе увиделись далекие контуры гор, суша!
Потом его подхватила и швырнула очередная волна и, вынырнув, он неожиданно осознал, что его выбросило на мелководье, и он может не плыть, а идти. Что и сделал, заковыляв на подгибающихся ногах к берегу. Еще одна волна догнала его, повалила и попыталась утянуть назад, в море, но, преодолевая ее тягу, он пополз вперед, а потом снова поднялся, отчаянно спеша, ибо смутно сознавал, что, окажись следующая волна столь же сильной, как первая, он может погибнуть в мучительной близости от спасения.
Шатаясь на предательском, хватавшем его за пятки песке, он сделал шаг, затем еще один, а после настал тот блаженный миг, когда скользящая по голеням взвесь песка беспомощно опала, и он вышел к подточенной прибоем дюне.
Его оглохший слух различил принесенные ветром истошные вопли чаек и эхо остервенело бьющихся о берег валов. Прошедшая ночь всплыла в сознании лишь в смутных, беспорядочных образах и ощущениях: натиск усиливавшегося ветра, жуткие звуки вырвавшейся на волю стихии, резкий, непрерывный косой дождь, порой столь сильный, что трудно было дышать, и осознание того, что надежды спастись тщетны.
Преодолев рыхлый и сырой склон дюны, он сбросил с себя спасший его жилет и осмотрелся.
Вокруг бесконечно расстилался золотой песок, нанесенный сюда из Сахары подводными течениями.
Ровная его полоса, омываемая прозрачной бирюзой наполненной солнцем воды, переходила в громоздящиеся гряды иных дюн-сопок, а за ними серо высились бесконечные, однообразные холмы – бывшие вулканы.
Он вспомнил навигатора, называвшего этот остров, где им предстояла стоянка.
Как же лейтенант называл его? Фуэртевентура, вот как.
Военно-морская база располагалась на юге.
Но где он, юг? Согласно уже истаявшим звездным ориентирам, ему предстояло идти влево.
Впрочем, влево или вправо – без разницы. Найти бы хоть какую дорогу… Да и зачем ему эта база? Кто знает, как его встретят там? Русского, взявшегося неизвестно откуда…
Карабкаясь по склону дюны, он вспоминал разговоры офицеров. Из них следовало, что здесь, на юге острова, выпирающего из океанической суши, как узкая кость из куриного окорока, Гитлер решил создать военно-морской форпост Германии в Атлантике, ибо отсюда удобно контролировались пути, ведущие из Европы в Америку.