– Они? – уточнил я. – Можно подробнее? Кто именно, имена, фамилии?
– Без имён, – решительно отказался Владимир Леонидович. – Эти люди до сих пор под подпиской о неразглашении, не хочу, чтобы после нашей беседы их начали тревожить репортёры из-за дел давно минувших дней. Скажу только, что их было четверо, одна девушка и трое молодых людей примерно вашего возраста. Точно не помню, но, по-моему, самому старшему тогда было двадцать семь, самому младшему девятнадцать. Романтическая молодость с предсказуемым ветром в голове, максимализмом и… Как бы это тактичнее выразиться?.. И офисным пониманием мироустройства, органично сочетающимся с суровой и бескомпромиссной «выживальной» доктриной.
– Не совсем понял ваши последние слова, доктор.
– А чего тут понимать? – Немкин развел руками. – Инфантилизм плюс безответственность в сочетании с малограмотностью и самоуверенностью. Гремучая смесь. Вы знаете, где они отыскали место для своей «точки»? Схрона с припасами и худо-бедно оборудованным жильем?
– Понятия не имею, – отозвался я. – С учётом, что я впервые слышу об этой истории.
– Это был риторический вопрос. Их база была оборудована в треугольнике между Кудымкаром, Соликамском и Гайнами, километров триста к северу от Перми. Пойдемте к карте, покажу…
Музейную карту Пермского края некогда исполнили в лучших традициях сталинского монументализма – лесной пояс выложен малахитом, Уральский хребет разноцветной яшмой, города и поселки подсвечены рубиновыми лампочками в бронзовом обрамлении. Внизу дата, тоже бронзой – 1952 год.
– Однако, – я лишь присвистнул, осознав, куда именно забрались герои рассказа Владимира Леонидовича. – Там же вообще ничего нет!
– В том и прелесть, – саркастично усмехнулся Немкин. – Ни один зомби в здравом уме и трезвой памяти в эту чащобу не полезет. Выживай хоть до морковкиного заговения. Однако, есть и существенные плюсы. Темнохвойная тайга без густого подлеска и бурелома, только ели и пихты. Предостаточно воды – ручьи и речушки восточнее впадающие в Каму. Минимум заболоченных низин. Отыщутся заброшенные поселения здешних финно-угров – коми, пермяков, язьвинцев. Очень давно заброшенные, еще в позапрошлом веке, а также после революции 1917 года. Впрочем, и в те времена людей там было совсем негусто. Места считались нехорошими.
– Хорошего мало, – согласился я. – Медвежий угол, каких поискать. Вероятно, на северном Урале дичь и глушь куда более дремучая, но и здесь цивилизацией не пахнет…
– Вы недопоняли, – вкрадчиво сказал Немкин. – Термин «нехорошее место» я употребил в буквальном смысле, не требующем дополнительных или двойных толкований. «Точка» находилась в урочище Кувва, что в переводе с языка коми звучит как «Мёртвая вода» – название само по себе наводящее на грустные размышления. Уже потом, на дознании, эти балбесы признались, что нарочно искали район с недоброй репутацией – ездили по деревням, расспрашивали местных, собирали страшненькие финно-угорские байки…
– Но зачем? – непритворно удивился я. – Смысл?
– Разве не догадались? Очень просто! В случае возможного катаклизма туда никто не сунется и не отберет у героических выживальщиков драгоценную тушенку. Уральские народы обладают удивительно стойкой низовой мифологией и таким же неистребимым мифологическим менталитетом. Сейчас середина XXI века, мы вместе с китайцами базу на Луне отгрохали, отправляем модули в район Марса для строительства орбитальной станции как основы возможной колонизации, а если вы спросите старенькую бабку в каком-нибудь Пянтеге или Чердыни, что творится в ближайшем лесу за околицей – получите такой набор ужасов, что заснуть не сможете… И скорее всего, бабка окажется права.
– Погодите, погодите, – я окончательно растерялся. – Владимир Леонидович, а как эта метафизическая муть согласуется с вашими исследованиями? С профессорским званием? Вы почетный доктор университетов Пьера и Марии Кюри, Торонто и Уорика, уйма наград. И вдруг – бабка из богом забытой Чердыни с лешими и русалками?!
– Если бы только лешие, – тяжко вздохнул Немкин. – При желании найдется и кое-что похуже. Поймите, эти люди жили здесь столетиями. Даже тысячелетиями, со времён неолита. Опыт несчитанных поколений. Я стократ слышал жалобы, что мы и океан-то на родной Земле не исследовали, а пытаемся лезть в космос… Какой к чертям океан, если тайга в двух-трёх сотнях километров от областного центра до сих пор представляет из себя если не одну сплошную загадку, то как минимум полна самых неожиданных сюрпризов, далеко не всегда объяснимых?..