Ну, феномеЂн, феноЂмен перед долгим прозябанием без Архимеда и без Авиценны. Не повезло с завоевателями. Европу — Древний Рим, а нас — колым.
И ко всему — Гольфстрим не должен был сворачивать налево (так нам сказал учитель географии), но вопреки вращению Земли шарахнулся от нас.
Я и теперь, бывает, бормочу, затапливая печь на Умбе: — Не туда повернул.
Холодный пол, холодная одежда, как будто собираюсь в школу и стучу зубами. Но радио гремит, играет «Марш нахимовцев»:
— Солнце сияет ясное,
Здравствуй, страна прекрасная
На валенках скрипят алмазы снега, и воробей, которого я подобрал в сугробе и напоил слюной, чирикает за пазухой. Чив-чив, живем!
И наступает лето! На темном серебре Днепра застыл мой поплавок; и набегает рябь, пронизывая до озноба такой невыразимой жалостью, как в «Слове о полку…». Но поплавок притапливает густера! Ого, какая густера — на сковородку! Еще бы две таких…
*
Вода в реке все время подымается. На водомерной палке каждый день мы делаем зарубки. Пока не остановится и не начнет спадать, ничего не поймаешь.
Игорь Чепелев включил и слушает транзистор.
— Ну что там у людей?
— Ну что у них…
Заходится беззвучным смехом.
— Черный квадрат Малевича показывают в Амстердаме.
— Панков, — коварно спрашивает Чепелев, — что ты об этом думаешь?
— Что я думаю?
— Ну, продолжай…
— Я ремонтировал квартиру. Квадратный метр покрасочных работ стоит сорок четыре рубля.
— Александр! — с восторгом произносит Чепелев и с утонченной грустью провокатора заманивает в разговор Панкова.
— А очереди в галерею? Ах, гениально! Александр, что ты думаешь о них?
— Я думаю, а не сварить ли нам картошки и заодно проверим качество засола.
— Панков сошел с блесны!
Счастливый смех в уютном теплом доме.
Я вижу этот дом внутри и в то же время — темный, мокрый, одинокий — со стороны, как будто вышел за водой. Необъяснимое двойное зрение.
Олег нашел в кустах оборванную сеть, распутал и повесил над плитой — сушить грибы.
Так странно, просыпаясь, видеть в ячеях для сельди подосиновики.
Наглядное пособие для неожиданных соединений и возможностей.
Ночью возникла смутная догадка… На всякий случай, чтобы не забыть, бросаю на пол сломанную сигарету и смеюсь, аккуратный Марухин подымет ее, и я не вспомню, что же это было…
*
Высвистывая полонез Огинского, Панков меняет леску на катушке, а Игорь Чепелев сидит напротив и смотрит с умилением.
— Александр! Давай поговорим.
— О чем?
— Об утонченном счастье одиночества…
— Поговори об этом с Игорем Шкляревским.
— А я хочу с тобой.
— Счастье одиночества?
— Ну, продолжай.
— Это когда ты ловишь на Большом пороге, а я на Малом. А утонченное счастье одиночества, это когда ты ловишь на Мегре, а я на Сояне.
В углу Олега — носовые звуки, уже невыразимые письмом.
— Александр! Ты так не думаешь, ты не такой. Я подарил вам две реки. Я научил вас медленно вести блесну…
— А Игорь?
— Что Игорь? Я тащил его рюкзак.
*
(1974 г.)
Из Долгощелья на моторной лодке мы приплыли в Сояну. На берегу стояли мрачные дома, в окнах было темно, и только два окна светились в доме на горе.
Мы постучали в мокрую дверь и стали извиняться за вторжение.
— Входите, дом с собой не носят, — сказал хозяин.
Есть тайные опознавательные знаки, по ним здесь узнают своих. И получается, что незнакомый гость с указательным пальцем, изрезанным леской, и никуда его не спрячешь за ужином, за чашкой чая, промокший гость со спиннингами в тубусе, как будто он — проектировщик (хозяин только усмехнется), найдет ночлег и ужин. И килограммов десять соли крупного помола ему отсыплет тайный член речного ордена. И где ловить, расскажет голосом, шершавым, как пшеница, когда ее пересыпаешь из мешка…
Был тихий, пасмурный, прохладный вечер. Мы подошли к «Горшку», — вода на повороте как бы закипает пеной.
Игорь Чепелев сделал заброс и побледнел. Удилище его согнулось. Семга на леске вылетела из потока! Закувыркалась через голову, разметывая воду жесткими ударами хвоста.
Счастливый Чепелев зажмурился от солнца, возникшего лишь на мгновение, и крикнул:
— Игорь! Мы нашли реку.
*
Вношу дрова и слышу голос брата.
— Грибники даже в лесу идут по правой стороне дороги. По привычке они соблюдают правила уличного движения.
— Это ты подметил?