Аня безнадёжно махнула рукой:
- А-а-а… Чего уж там… Витал уехал, я потосковала четыре месяца, да и нашла… Выглядел прилично, а как дело дошло до серьёзного… Стукнули его несильно, а он…
- Упал, и прикинулся ветошем, - ехидно вклинилась Маша, - Аня сама, ручкой от подкатного домкрата отмахивалась, хотя ей засветили, посильней, чем Аркашеньке.
Я, с уважением, посмотрел на Аню, а Маша, продолжила, тем же ядовитым тоном:
- А на следующий день, дорогой Аркаша, сказался больным, забил Аню в чёрный список, на телефоне, и, когда, уже я ему позвонила, прямо заявил, что «всё было ошибкой, и он больше с Аней не общается».
- Ну и хрен с ним! - я улыбнулся Ане, - чем быстрее дерьмо засветится, тем быстрее его можно отправить «в дальнейшее пространство». И забыть как зовут. Насчёт ваших дел, я посоветуюсь с одним умным человеком.
Я повернулся к ноуту, и нашёл хороший видовой ролик Демидовска.
21 апреля 2009 года. 12 часов 36 минут. Санкт-Петербург. Алехандро Бланко
Мы, то бишь я и Владимир Михельсон сидим в кабинете нотариуса. Кроме нас и нотариуса невысокого немолодого мужчины в очках с толстыми минусовыми стёклами, в кабинете наличиствуют ещё двое. Покупатель, субъект, примерно моих лет, с солидным лишним весом, явно пивного происхождения, и выколотыми на пальцах «перстнями». И «сосватанный» нам Григорием Ерофеевичем подполковник ФСБ, с классически средненезапоминающейся внешностью…
Просидев у Михельсонов почти до вечера и, проводив домой Машу, я набрал-таки номер Ерофеича. Выслушав меня, он хмыкнул, спросил про мой интерес, и, обозвав «робингудом», сказал что перезвонит.
Утром, примерно, через полчаса после пробуждения, мне позвонили с незнакомого номера. Человек представился Виктором Сергеевичем, сказал, что звонит мне по просьбе Григория Ерофеевича, и, что готов помочь. Договорившись о месте и времени, я позавтракал, и отправился на встречу.
Виктор Сергеевич, ещё раз, расспросил меня, и предложил вариант. Я позвонил Михельсону и, через час, мы по новой проговорив все моменты, поехали на встречу с покупателем. Им оказался классический бандюган с которым, я не стал бы иметь дел, даже на коробок спичек, но Виктор Сергеевич, одним намекающим взглядом, и чуть заметным изменением интонации, мгновенно построил того «на подоконнике» и назвал условия сделки. Если честно Батону было грех жаловаться. За, вполне честную сумму, он получал долю Михельсонов в сервисе, и полную возможность «порешать вопросы» с остальными восемьюдесятью процентами. Михельсон же, как я понял из нашего вчерашнего разговора, уже практически утратил надежду, вырвать у своего родича, хоть что-то, и его бы устроило даже, просто подложить тому, максимально жирную, свинью, хотя в итоге, он получил весьма приличную сумму.
Закончив дела у нотариуса, мы отправились в банк, где Батон перекинул деньги на счёт Аниного отца, и рванул «вступать в права», а мы, попрощавшись с Виктором Сергеевичем отправились на квартиру Михельсонов.
Когда мы уже заезжали во двор, у Михельсона зазвонил телефон. Глянув на номер, он ехидно хмыкнул и включил трубку на «громкую». Салон «Логана» мгновенно наполнился визгливым матом, с изрядной примесью идиша и иврита. Если привести всё сказанное, к, хотя бы минимальным приличиям, то весь летящий из трубки поток сознания можно было уложить в три слова - «ты чё себе позволяешь»!
Прохохотавшись, Михельсон ответил, тем же ехидным тоном:
- Вася-я… Если бы ты, в детстве, почаще перечитывал сказку об разбитом корыте, или, хотя бы, почаще вспоминал о том, «что губит фраера», то не было бы у тебя, сегодняшних проблем. Привет супруге!
Оборвав разговор и, сунув трубку в карман, он обратился уже ко мне:
- Ну что? Поднимемся к нам? Такое дело нужно обязательно вспрыснуть. А у меня там есть бутылочка неплохого коньяка…
Я вздохнул.
- Коньячок — дело хорошее. Но я ведь прикатил не только передать привет. У меня серьёзное дело на АРЗ.
- Тогда — до вечера. И возражения не принимаются! - Михельсон пожал мне руку и вылез из машины, а я, прокатившись вдоль дома, свернул в арку. Мой путь лежал в Гатчину.
06 мая 2009 года. 15 часов 11 минут. Москва аэропорт Домодедово. Алехандро Бланко
Я поднимаюсь на эскалаторе, в зал ожидания Домодедово, и громко хлопаю глазами. Крайний раз до этого, я был здесь в девяносто шестом, и тогда это был первостатейный гадюшник, где можно было очень просто встрять в неприятности, подхватить чесотку, или «бэтеэров».
А сейчас, я наблюдал первоклассный международный аэропорт, сверкающий чистотой, с приличным сервисом, ну и с соответствующими ценами. Жаль было только пущенного на металлолом «Ту-114», много лет стоявшего на месте, которое потребовалось под транспортную развязку.