На крыльцо выскочила Алиса, и я замолк на полуслове — похоже у «Тёти Лисы» начался период чудачеств «по-беременному».
На ней были джинсовые шорты до колен с заниженным верхом. Поверх них на ремне наискосок, «по-ковбойски», висел подарочек Рэгги — кирзовая кобура с «наганом». Верхнюю часть торса прикрывала маечка в обтяжечку, обрезанная на ладонь ниже грудей, а между шортами и топиком разместился уже заметно подросший животик с задорно торчащим пупком. Хотя возможно, дело вовсе не в «беременных» причудах. Похоже, что Алиса таким экстравагантным образом символизировала своё освобождение из-под власти деспотичной бабушки и серьёзные изменения в восприятии своего «интересного положения».
Взгляд Лисы остановился на мелких, и она пару раз забавно хлопнула глазами.
— А эт кто тут у нас, такой красивый?
— Ну, как бы, вроде, твои племянники, — Рэгги хихикнула. — Нравятся?
Алиса подошла к малым и, опустившись на колени, обняла и прижала их к себе.
— Ну, здорово, племяши! Я ваша тётя!
— Ага, «из Бразилии, где очень много диких обезьян», — не удержался от цитаты Витал, и мы все дружно потухли от хохота, в который вплелись и тоненькие голоса малышей.
Мы вошли в дом и замерли в изумлении. До отлёта мы его в общем привели в порядок, но именно, что «в общем». А сейчас дом сиял! Похоже, что «Тётя Лиса» все эти дни драила его от рассвета и до заката. Рэгги сгребла её в объятия:
— Лис, ты молодчина! Эт сколько же ты пахала!
— Ну, не так-то уж и много.
— Лисёнок, не прибедняйся! Я ведь пять лет служил в училище, там научишься наводить шмон.
Алиса шмыгнула носом и предложила:
— Идёмте на кухню, я там поесть приготовила…
22 число 08 месяца 24 года. 26 часов 27 минут. Демидовск. Рогнеда Бланко
«Торжественный ужин» по случаю нашего возвращения закончился. Дунканы отправились к себе. Мы с «Тётей Лисой» перемыли посуду, уложили спать мелких. Мои мысли стали привычно дрейфовать в направлении супружеского ложа, когда Саша предложил мне выйти прогуляться.
Слегка заинтригованная, я согласилась. К моему удивлению, прогулка завершилась в мастерской. Там Саша вынул из кармана и подбросил на ладони стреляную гильзу, которую ему отдала мать малышей.
— Вот, хочу посмотреть, что же такое Жоао дал дочери и приказал спрятать даже от мужа.
— Может, там брильянты?
— В Анголе могли быть только необработанные алмазы. Но не думаю, в гильзу много не спрячешь. Максимум на несколько десятков тысяч долларов. Это если знаешь, кому их сбыть.
— Несколько десятков?! — для меня такая сумма до сих пор оставалась несусветной.
— Рэгги, Жоао мог подарить дочери платье за три тысячи евро, просто чтобы доставить ей радость. Так что даже вдесятеро большая сумма не была для него чем-то запредельным, и он не стал бы строить из неё великую тайну.
Саша зажал гильзу в тисках, аккуратно отпилил ножовкой по металлу донце и вытащил из неё свёрнутый в тугой рулончик полиэтиленовый пакетик с застёжкой.
Разорвав его, он вынул и развернул небольшой лист бумаги, пробежался по нему глазами и, криво усмехнувшись, протянул мне.
— Вот так. Судьба любит злые шутки.
Я посмотрела на лист. Написано было не по-английски, и я вернула его Саше.
— Рэгги, когда Мерседес умирала от голода и рака, на шее у неё был ключ к деньгам её отца. Правда, деньги эти лежат «за ленточкой», — он снова горько усмехнулся, — и добраться до них — задачка ещё та. Тут, — он махнул листком, — номера счетов в трёх банках на Виргинских островах## и пароли к ним.
— Но почему… — я замолчала, пытаясь сформулировать мысль, но Саша меня понял.
— Почему?.. Мерседес вообще-то перешла с семьёй мужа спустя неделю после смерти Жоао. Если предположить, что они переходили, как и я — в три дня, то, скорее всего, Жоао и знать ничего не знал о Новой Земле, а пытался подстраховать свою дочь в том мире.
— Что будем с этим делать?
— Пока — думать. А сейчас — пойдём спать.
* Виргинские острова — протекторат Великобритании в Карибском море. Благодаря своему финансовому законодательству, одна из всемирных «прачечных грязных денег».
25 число 08 месяца 24 года. 11 часов 27 минут. Над Конфедерацией. Алехандро Бланко
Винты «Глории» поют свою нескончаемую «песнь полёта», с каждым оборотом приближая нас к столице Конфедерации. Я сижу на правой чашке и с удовольствием ощущаю её через штурвал и педали.