Свои сокровищницы раздала я,
Тебя достойно оценить желая.
Не я ли отдала тебе сама
Богатства веры, сердца и ума?
Ждала я: покорясь моим приказам,
Ты сердце исцелишь мое и разум.
Но мне во всем противоречишь ты,
Меня покорностью не лечишь ты!»
Сказал Юсуф: «С грехом не надо знаться.
Грешить — не означает подчиняться».
Настаивая каждый на своем,
Они вступили в третий зал вдвоем.
И Зулейха закрыла двери снова,
Вновь полилось чарующее слово,
С волнением невольник ей внимал.
Она вела его из зала в зал,
И в каждом речь другую заводила,
И в каждом довод новый приводила.
Не помогли шесть залов до поры,
Но кости сохраняла для игры
И в зал седьмой ввела его поспешно,
Надеясь, что мечта блеснет утешно.
Не бойся безнадежности примет,
Живя во тьме, надейся: будет свет.
Пусть через сто дверей не входит счастье,
Сомненьем сердце не терзай на части,
В сто первую стучись упорно дверь,
Твоя мечта исполнится, поверь!
ЗУЛЕЙХА ПРИВОДИТ ЮСУФА В СЕДЬМОЙ ЗАЛ
В чертоге тайны, из-за покрывала,
Повел мудрец таких речей начало:
Когда они вступили в зал седьмой,
Красавица воскликнула с мольбой:
«Войди в мои глаза, о друг бесценный,
Вступи ты в этот храм благословенный!»
Закрыла двери, — был замок тяжел, —
Юсуфа посадила на престол.
Гаремом светлый храм назвать нам надо,
Сокрытым от завистливого взгляда.
Чужой не смел явиться на порог
И свой проникнуть в этот храм не мог.
Войти не смели в храм обетованный
Ни страж ночной и ни глава охраны.
Стыдливый друг пылает и молчит,
В душе подруги песнь любви звучит.
Пьяна любимым, победив разлуку,
В своей руке Юсуфа держит руку.
Воскликнула: «Мой лик светлее дня,
Взгляни же с милосердьем на меня.
Доколе будешь ты жесток, доколе
Меня заставишь ты страдать от боли?»
Так расписав мучения свои,
Юсуфу говорила о любви,
Но тот стоял, очей не поднимая:
Его любовь страшила роковая.
Он голову склонил, взглянул на пол, —
Свое изображенье там нашел.
Взглянул на ложе, на покров атласный, —
Она и он объяты негой страстной.
Он отвернулся, он решил, что впредь
Не будет в эту сторону смотреть,
Но всюду, всюду взор его невинный
Одни и те же находил картины.
Он для молитвы очи поднял ввысь, —
На потолке она и он слились.
В нем вспыхнул жар, и взоры огневые
На Зулейху он обратил впервые.
Тогда надежды луч в нее проник:
Ей солнца улыбнется дивный лик!
Стенать и плакать начала сначала,
Потоки слез кровавых источала:
«Своей любовью, своенравный друг,
Молю я, исцели ты мой недуг.
Я пить хочу, а ты — вода живая,
Бессмертье — ты, но посмотри: мертва я.
Я без тебя, как тело без души,
Я жажду: напоить меня спеши.
Ты заклеймил меня клеймом неволи,
Не ем, не сплю из-за гнетущей боли.
А ты спокоен, жизнь мою губя.
Я заклинаю господом тебя:
Во имя красоты твоей всевластной.
Во имя чистоты твоей прекрасной.
Во имя света твоего чела, —
Чтоб на него взглянуть, луна взошла, —
Во имя двух бровей, подобных луку,
Во имя стана, что принес мне муку,
Во имя вьющихся твоих кудрей —
Кудрями зааркань меня скорей!
Во имя колдовства очей обманных,
Во имя точки на щеках румяных,
Во имя сладкой, сахара белей,
Улыбки упоительной твоей,
Во имя слез моих, тоски бессонной,
Во имя мук любви неразделенной,
Во имя сердца, что горит в огне,
Во имя равнодушия ко мне,