Во имя вечной власти надо мною —
Приди, приди, я сердце успокою!
Как долго жжет меня любви печать!
Твое дыханье жажду я вдыхать.
Моей тоски займись ты врачеваньем,
Стань сада моего благоуханьем!»
Сказал Юсуф: «Красе твоей хвала!
Всех пери ты красою превзошла,
Но зеркало души моей до срока
Не разбивай, не мучь меня жестоко.
Водой греха не увлажняй меня,
Плотским огнем не зажигай меня!
Молю во имя бога всеблагого,
Во имя матери, отца родного,
Которыми, как нам велит закон,
Я в чистоте зачат и сохранен.
Моя звезда от них взяла сиянье,
И жемчуг мой — их сердца достоянье.
Когда поможешь мне, откроешь дверь,
Из этой клетки выпустишь теперь,
Исполню я твое желанье вскоре,
Добром воздав, твое развею горе.
К чему спешить? Найдешь ты благодать,
Когда ты будешь не спешить, а ждать.
Спешить не надо ради мелкой дичи,
С терпеньем лучшей ты ищи добычи».
Сказала: «Жажда мучает меня,
Я без питья не проживу и дня.
Стремлюсь к тебе, но ставишь ты преграды,
И мига не даешь ты мне отрады».
Сказал: «Два властелина мне страшны:
Мой бог и царь египетской страны.
Когда узнает царь об этой страсти,
То на меня обрушатся напасти».
Сказала: «Не тревожься, мой кумир.
Устрою в честь царя веселый пир.
Я кубок поднесу — он пьяным станет,
До воскресенья мертвых не воспрянет.
Есть у меня несметное добро:
Каменья, золото и серебро.
Я искуплю твой грех, раздам их нищим,
Нас бог простит, и счастье мы отыщем».
«Я не из тех, — Юсуф сказал в ответ, —
Кто ищет счастья ближнему во вред».
Сказала: «Ты противишься сближенью,
Чтоб стала я для стрел тоски мишенью.
Хитришь, лукавишь, хочешь ты уйти,
А ложь у прямодушных не в чести.
Клянусь, кривым путем идти не стану,
Я не склонюсь к лукавству и обману.
Смотри: горю я, как тростник сухой,
А ты смеешься над моей тоской.
Смотри: грозит бедою это пламя, —
Приди, залей водою это пламя!»
Она рыдала, руки протянув,
Попрежнему упорствовал Юсуф.
Воскликнула тогда: «О многословный,
Упрямец, в горести моей виновный!
Ты отдал речь свою, пустой ответ,
На разграбленье войску долгих лет.
Когда мою ты шею не обнимешь, —
Себе на шею кровь мою ты примешь.
Возьму кинжал, как лилии цветок,
И кровью обагрю я свой чертог.
С душой своей разъединю я тело,
Медлительность твоя мне надоела.
Когда Азиз увидит, мой жених,
Что я, мертва, лежу у ног твоих,
В его горячем сердце вспыхнет злоба,
Тебя убьет он, мы погибнем оба,
Мы заключим в могиле наш союз,
И наконец-то я с тобой сольюсь!»
Достала Зулейха, раскинув ложе,
Кинжал, на ивовый листок похожий.
Сжигала душу страстную гроза,
Алкало тело, и в слезах — глаза.
Вскочил Юсуф, увидев слезы страсти,
И руку обхватил ей, как запястье.
«О Зулейха, — воскликнул, — не спеши,
Исполню я мечту твоей души.
Ты страждешь, но страданья удалю я,
Ты жаждешь, — встречей жажду утолю я».
Красавица, владычица сердец,
Услышав речь такую, наконец,
Подумала, что пробило сближенье,
Что ей принес любимый утешенье.
Тогда кинжал отбросила она,
К другим прибегла способам луна:
В его уста впилась она с весельем
И шею обхватила ожерельем,
Душа, где страсти не было границ,
Мишенью стала для его ресниц,
Она его жемчужины хотела
И превратила в раковину тело,
Но в ту мишень Юсуф не стал стрелять,
Он раковины не сломал печать.
Не просверлил жемчужину алмазом:
Его удерживали честь и разум.