— Серёжка! В ухе чародея была серёжка с чёрным камнем!..
Нимфириель торопливо сорвала серёжку с мертвеца и рубанула мечом.
Даже до Володаровича долетел её крик. Альвийка упала на землю, чуть не обезумев от пронзившей боли. Казалось, её руку разорвало на кусочки, ныла каждая клеточка, болела кость, пальцы словно кололи иголками. На какое-то время девушка даже дышать перестала, но проклятие разрушилось. Видунья осторожно пошевелила пальцами, попробовала согнуть локоть. Рука с трудом, но слушалась. Нимфириель с ненавистью посмотрела на тело чародея и с размаху наступила на голову в тюрбане. Радомир, всё это время наблюдавший за видуньей, поморщился:
— Какая добрая девочка!..
Яронега вздрогнула, услышав звук рога:
— Это княжич Честимир! Нимфириель сказала, что они победили!
Володарович выдохнул:
— Хоть одна хорошая новость!
Волин неверяще прищурился, вглядываясь в убитого человека, лежавшего в шагах тридцати от них:
— Это кто там?
— Камен, — помрачнел колдун. — Его убил Гунари.
— Сучий выродок!
А дальше стало не до разговоров. К ним приближались враги. И снова звенели мечи, лилась кровь, слышались крики и стоны раненых воинов. Верные дружинники княжны Яронеги стояли до конца.
Маг’ярцы ворвались в долину, сметая всех на своём пути. Впереди на вороном жеребце скакал княжич Честимир, держа в руках окровавленный меч. Разъярённый мужчина выглядел настолько устрашающе, что некоторые гаравайцы ринулись прочь с поля боя. Честимир быстро отыскал глазами тарскую княжну в полукруге из оставшихся в живых защитников и бросился им на помощь. Пока его воины вступали в бой, прикрывая командира, княжич пробился к Яронеге, быстро обнял её и толкнул себе за спину. Глянул на тарского дядьку, зажимающего окровавленный рукав рубахи. Волин тряхнул головой:
— Не бойся, я и левой биться могу.
Где-то впереди слышались ругательства Радомира вперемешку с заклинаниями. Волхв отбивался от врагов, и одновременно пытался лечить рану Озара. Бой закипел с новой силой. Проигрывающие до этого тарсы воодушевились прибытием подмоги и с новыми силами бросились в битву. А гаравайцы сейчас вынуждены были защищаться, понимая, что пощады не будет.
Честимир повёл Яронегу подальше от опасного места:
— Нечего тебе здесь делать, ещё зацепят ненароком.
Но, казалось, сегодня княжна была словно заговорённая: ни у кого не получалось увести её с поля боя. Маг’ярский княжич сразу узнал, кто перед ним:
— Гунари?.. Не ожидал тебя здесь встретить!
Гараваец с улыбкой посмотрел на княжну, потом на Честимира. Вздохнул с непритворным сожалением. На тарском он говорил почти без акцента:
— Жаль, маг’ярец, что ты так не вовремя появился!.. Приедь на полчаса позже — остался бы жить. А так придётся тебя убить. Поверь, наши соболезнования князю Светигою и княгине Роднике в связи со смертью их любимого сына от рук распоясавшихся разбойников будут самыми искренними.
Честимир спокойно слушал Гунари, внимательно следя за каждым его движением:
— Не рано ли соболезнуешь?
— Сейчас узнаем!
Затаив дыхание, княжна Яронега следила за их боем. Гунари сначала с улыбкой встречал удары юнца, потом улыбаться перестал, оценив сноровку маг’ярца. Но гараваец был сильнее и опытнее, его движения были отточены не на тренировках, а в настоящих сражениях. Гунари напоминал смертоносную тень: каждый его взмах мечом мог стать последним для маг’ярского княжича. Гараваец не стал недооценивать Честимира, справедливо считая, что молодость и малый военный опыт не такой уж большой недостаток. Гунари бился так, как будто это был самый важный бой в его жизни.
Радомир обернулся на вскрик Яронеги и побледнел. Честимир стоял, раскинув руки, не сводя глаз с острия меча, упирающегося в грудь. Гараваец победил. На тонких губах мужчины мелькнула довольная улыбка. Ему оставалось сделать один последний удар.
— Обязательно выскажу соболезнования лично, — пообещал Гунари.
И тут же охнул, недоверчиво глядя на блестящее, окровавленное лезвие, торчащее из живота. Волхв скрипнул зубами, поворачивая меч в теле врага:
— Давай лучше мы пособолезнуем твоему брату.
Гунари усмехнулся, не в силах поверить в такую нелепую смерть. И вдруг… Яронега закричала, падая на колени. Оружие, только что грозившее Честимиру, одним точным ударом назад пронзило колдуна. Радомир, ругнувшись, оттолкнул уже мёртвого гаравайца, вырвал меч из своего тела. В глазах стало темнеть с ужасающей быстротой. Честимир подхватил оседающего мужчину, в панике огляделся и позвал: