— Всё, ухожу…
— Люди, львы, орлы, — обречённо задекламировала Даша, прикрыв глаза, — рогатые олени… молчаливые рыбы, молчаливые рыбы… Так, это я знаю. На лугу уже не просыпаются с криком журавли… Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно…
— Дарья Васильевна! Даша!
— Холодно, холодно, холодно…. Страшно, стра…
— Даш! Ты тут? Тебя Костя везде ищет!
— О, господи! Мне дадут сегодня репетировать или нет! Чёрт!
— Убегаю! Просто Костя… А, вот он сам, всё, ушла…
— Дашка! Ты где? Ух ты-ы… Такая краси-ивая!..
— Тарго! Не приближайся. Стой там! Сейчас собьёшь меня, а мне потом настраиваться!
— Да-ашка-а!.. Я соскучился…
— Ой, фу-у, не трогай… уйди! Не тр-рогай, говорю, всё помнёшь… ммм… Слушай, дед сейчас увидит!
— Не увидит, его понесли кефир пить… Там все пошли чай пить, очень нервная обстановка.
— Чай пить? Ну, тогда ладно, целуй, только быстро! Аккуратнее, я гладила-гладила… Блин, медведь! И катись уже! Слушай, ну ты можешь этот чёртов телевизор починить раз и навсегда!?
— Дашка! Не могу, я программист, а не китайский сборщик телевизоров.
— Тогда уходи! Ступай аппаратуру свою настраивать… Гос-с-споди… да что же это за жизнь! Так. Люди, львы, орлы, куропатки… рогатые пауки… так, рогатые пауки… молчаливые гуси, обитавшие в воде, тьфу, рыбы, а не гуси… рыбы… морские звезды…
К десяти часам утра суета накалилась. Величественный трёхэтажный особняк, окружённый галереями, наполнился топотом обеспокоенных каблучков, музыкальными аккордами, всполохами нервного смеха.
По коридорам, заглушая вой шуруповёртов, неслись гитарные перезвоны и лирические девчоночьи голоса:
— А кто это у нас в Белом зале поёт? Что за девочки? Они в программе?
— Да, это из музыкальной школы, дуэт «Травень».
— А почему о разлуке поют? Мы репетируем закрытие или открытие? Где программа? Позовите Наталью Львовну!
— Девочки, девочки! Вы это собираетесь завтра исполнять?
— Да, — девочки подняли от гитар светлые личики.
— Да вы что, у нас же открытие! Кто эту песню поставил? Это нельзя петь на открытии, это о разлуке.
— Но мы же готовились…
— Вот и хорошо, что готовились, споёте на закрытии.
— Значит, мы завтра не выступаем? Но как же так, мы готовились…
— Наташа! Иди, разберись! Эту песню нельзя на открытие!
— Девочки, я же вас вычеркнула! И вот сюда вписала, вам что, не передали?
— Н-нам ничего не сказали… Что теперь делать?
— Наталья Львовна, там школьники пришли из лагеря, проверьте у них выступление…
— Я не занимаюсь школьниками! Это не ко мне! Я и так с ног сбиваюсь, у меня заезд через два часа.
— Они сказали, к вам!
— Это не они сказали! Это опять охранник перепутал. Вы ещё Данилыча-садовника послушайте… Так, Катя, Мила! Берите гитары, сюда школа идёт. Пошли к пруду, там на скамейке всё обсудим, не плачьте…
— Аделаида Сергеевна, Наталья Львовна! Там из драмтеатра приехал курьер, костюмы привёз, я накладную подписала. Где у нас три сестры? Пусть идут примерять, а то некогда будет.
— Три сестры — это у нас артистки балета. Илья Евгеньич обещал. Ищите сестёр. Им с Дольским гостей на крыльце встречать!
— Ужас, ужас, Аделаида Сергеевна! Вместо трёх сестёр одна приехала, что делать будем?
— Илья Евгеньич! Это как понимать прикажешь? У нас на трёх сестёр костюмы, и вообще сценарий утверждён.
— Аделаидочка Сергеевночка, миленькая, ну что я мог сделать? Весь балетный состав в Бельгию улетел буквально вчера. Да бог с ними, ну одна сестра станцует… Я вам скажу — даже лучше, меньше стуку на помосте. А то, знаете, как пуанты-то по доскам громыхают… музыки не слышно…
— При чём здесь пуанты? Три сестры с Дольским гостей выходят встречать! Ох, Илья Евгеньич, удружил так удружил… Так, Алёна, беги в парк, там девочки из музыкальной школы, дуэт. Зови их сюда! Они плакали, что им на открытии выступить не получится. Вот будут ещё две сестры. Берите платья у завхоза и идите примерять.
— Аделаида Сергеевна, а как же розы? У них же розы в руках…