Последние слова, переведённые Луизой, потонули в шквале аплодисментов.
— Друзья, как удивительно, что реликвия спустя сто лет снова вернулась на родину! — подхватил Громов. — Завтра же полотно будет вывешено в вестибюле особняка. Ура, господа!
Над лужайкой прокатилось дружное «ура». Захлопало шампанское.
— Господа! — снова раздался звонкий голос Луизы. — Дедушка хочет сказать тост.
Луи Кастор передал трость и тубус внучке и достал из кармана пиджака очечный футляр и записную книжку. Гости замерли. Кастор деловито надел очки, нашёл нужную страницу и торжественно, точно молитву, продекламировал:
Несмотря на явную сезонную неуместность, тост вызвал бурное одобрение публики.
— Молодец! Вот, это по-нашему, Луи! — кричали из-за столов. — Сразу видна русская косточка! Наш человек!
Невесть откуда появившийся Хвастов, исполненный чувств, бросился обнимать француза и выпил с ним по-гусарски, залпом.
Вечер удался, несмотря на быстро истаявший запас шампанского и сухих вин. Ситуацию спасли сами же гости фестиваля. Опытные в делах художники и поэты имели с собой недельный резерв горячительного, и на столах оперативно замелькали водочные и коньячные этикетки. Каждый из тружеников пера и кисти счёл своим долгом выпить на «брудершафт» с французским гостем, и, спустя час, Луи Кастора, утомлённого гостеприимством, на руках, как павшего воина, отнесли в его покои.
Гостям было предложено располагаться поближе к сцене. Предварительно Громов самолично проверил скандальный символ феста: маэстро не подвёл, чайка была старательно замазана, хотя уже и проступала предательски поверх белил демоническая чернота.
— Чёрт бы подрал этих авангардистов, — выругался про себя Громов, но в целом остался доволен. Сцена, задником которой служил вид на пруд с заходящим солнцем, была необыкновенно живописна, и Громов справедливо посчитал, что красоты живой природы окажут отвлекающее воздействие на зрителей. Пора было открывать заключительную часть феста, и Костя уже делал знаки издалека, не пора ли включать полонез для театрализованного шествия.
— Пора! — махнул рукой Громов.
3
— Ой, Дашка! Как суперски было! Такая красотища!..
— Мэрил, ужас, я себя не помнила, у меня всё прямо вон из головы…
Перевозбуждённая после выступления, Даша Дольская нервно бежала по главной аллее вглубь парка. Верные Маша и Веня мчались по обе стороны с той же скоростью.
— Ты отлично читала! — уверяла Маша.
— Ой, нет! Я как ступила на помост — и конец, — отмахивалась Даша. — Только и думаю, как бы не сказать: «молчаливые гуси», господи… Прямо в полусне была…
— Дашка, ты могла бы и сказать про гусей, — вставил Веня, — никто бы не заметил.
— А вы снимали? — Даша обеспокоенно остановилась. — Всё успели заснять? Мне же видео нужно!
— Сняли, конечно. Там вообще все снимали, как заведённые. Так эффектно, солнце садится, а эта балерина на фоне заката… а потом она как будто в тебя превратилась… кру-уто… А с этим привидением как круто было…
— С каким привидением?
— Ну, которое там у вас мелькало.
— А что-то мелькало? — насторожилась Даша. — Как это? Где?
— Так за прудом. Фигура в белом мелькала. Мы ещё подумали: как здорово придумали, так мистично… У Чехова там глаза дьявола, но я считаю, это грубо, — Маша поморщилась. — А вы отлично придумали…
— Да ничего мы не придумали! — Даша в отчаянии топнула ногой. — Я впервые слышу об этом!
— Да ты что? — Маша прижала руки к груди. — Я клянусь, там была фигура в белом. Мы так и подумали, что вы эту легенду обыграли, с привидением графини…
— Да не было никакого привидения! Я сценарий сама составляла! Ничего там не могло быть!
— Но ведь было! Бен, скажи! Ты что, не веришь? Сейчас увидишь, — Маша полезла в сумку.
В летних сумерках бесшумно вспыхнул и замерцал прямоугольничек экрана.
— Вот, пожалуйста, — раздался Машин голос. — Я ещё не сошла с ума.
— Действительно! — Даша остолбенело подняла глаза. — Бен, а у тебя?
Веня пожал плечами и полез в карман. Трое молодых людей несколько секунд стояли, сдвинув головы над телефонами.
— У тебя вообще всё смазано, — вынесла Даша вердикт. — Даже непонятно, мужчина или женщина. Надо ещё у кого-то спросить! Бежим!
Троица сорвались с места и помчалась обратно к главной поляне.