— Я уж думала, навсегда мы с вами расстались, господин полицейский, — произнесла она с усмешкой. — Зря вы возвратились, Антон Васильевич. Да ещё мальчишку с собой притащили. Слава, дружок, отбери-ка пистолетик у капитана, чтобы ему в голову не пришло погеройствовать.
— Стой, где стоишь, — бросил Антон охраннику. — Не усугубляй, Славик. И молись, чтобы лейтенант отделался лишь ушибом. А «графиню» свою не слушай. У неё в барабане холостые патроны.
Едва он успел договорить, как грохнул револьверный выстрел — и один из потолочных плафонов разлетелся вдребезги. Патроны оказались вовсе не холостыми.
— Прекратите! — вскрикнула Даша и подбежала к обомлевшему Ивану Степановичу. — Дедушка, что же это?
— В самом деле, Деля, что происходит? — спросил Иван Степанович, обнимая внучку дрожащими руками.
— Помолчите оба! — бросила им Аделаида Сергеевна. — Слава, забери ствол! Живо!
Охранник протянул руку, но в этот момент колокольным звоном напомнили о себе каминные часы. Аделаида на мгновение повернула голову, и этого мгновения Антону хватило, чтобы нырнуть за огромный ящик. Снова оглушительно бахнул выстрел. Пуля с треском врезалась в деревянную стенку ящика, круша внутри бесценный фарфор. Антон рывком метнулся за мраморную колонну, подпиравшую потолок фойе. Снова выстрел. Антон выхватил наконец пистолет и крикнул:
— Бросайте наган, сударыня, не подписывайте себе пожизненное.
Снова выстрел. Из мраморной колонны брызнула крошка и, шурша, рассыпалась по полу.
— Слушайте сюда, блюститель закона, — выкрикнула в ответ «графиня». — Я в этой поганой стране и так пожизненное отбывала. Теперь хочу пожить по-настоящему, как положено мне по рождению. Вы, капитан, назвали меня графиней, и все меня тут так называют. Как это верно! Я — внучка Павла Алексеевича Бобрищева. Да, я — графиня. И сокровища моих предков должны быть моими. Слышите всё? Сокровища мои! А теперь, капитан, бросайте ствол и выходите. Иначе, я продырявлю девчонку, а потом и уважаемого Ивана Степановича.
Послышалась короткая возня и сдавленный крик Дольского:
— Умоляю, Антон Васильевич, сделайте, как она говорит! Деля просто сошла с ума.
Антон выглянул из укрытия и увидел, что воронённое дуло нагана направлено теперь не на него. Аделаида Сергеевна обхватила сильной рукой шею насмерть перепуганной Даши и утвердила револьверный ствол у виска девушки.
— Ну! — потребовала графиня.
Антон положил пистолет на пол и слегка отбросил его ногой.
— Слава, подбери, — приказала графиня, не отпуская Дашу.
Охранник проворно подобрал пистолет Антона и направил его на капитана. Скрипнула входная дверь, и в фойе, настороженно озираясь, заглянул садовник Данилыч.
— Что за шум? — осведомился он. — Помощь какая требуется? Кто стрелял?
Антон хотел было крикнуть, упредить садовника, но Славка Фролов оказался проворней. Он в два прыжка подскочил к двери и, ухватив мужичка за холщовый передник, втянул его внутрь помещения.
— Ты чего, Славик, травы обкурился? — запротестовал было Данилыч, но осёкся, увидев пистолеты в руках охранника и графини.
— Стой спокойно, дядя Петя, — шикнул на него Славка.
По лестнице, испуганно глядя на происходящее, спустился Костя.
— Константин, сходи-ка, дружок, в запасники и принеси моток жгута, — приказала графиня.
— Для чего? — спросил Костя и едва не споткнулся, разглядев направленный в висок Даши ствол револьвера.
— Свяжем особенно строптивых, — зло бросила ему графиня. — Бегом! — крикнула она.
Костя, неуклюже прыгая через ящики, побежал в правое крыло особняка, где располагались запасники.
— Я смотрю, у вас тут целая банда, Аделаида Сергеевна, — произнёс Антон, уныло глядя на собственный пистолет в руках Славки Фролова.
— Банда?! — вскинула бровь графиня. — О, нет. И Костик, и Слава преданы мне, капитан. И того, и другого я вытащила из грязи. Костику я дала возможность учиться, отправила его во Францию. Да, да, капитан, это он посещал в Париже Кастора. Разумеется, в парике и гриме. Мальчику понравился Париж. Теперь мы поедем туда вместе. Правда, на этот раз не как нищие туристы. А потом к нам приедет туда и моя дочь.
— Дочь?!
— Да, капитан, мир удивительно тесен, не правда ли? — графиня раскатисто засмеялась. — Катя Свирская, которую вы так бездарно прошляпили в Петербурге, — моя дочь. Я назвала её в честь нашей прародительницы Екатерины Великой.