Выбрать главу

Красный флаг разбойников повторял кровавый боевой флаг военных флотов. Приказом № 1 лорда Адмиралтейства в 1596 году было установлено «на время ведения боя поднимать вместо постоянного носового флага боевой флаг красного цвета». В романе Д. Дефо «Робинзон Крузо» герой вспоминает одно столкновение с противником и рассказывает, что вначале на его корабле был поднят белый флаг переговоров, а с началом сражения на мачте взвился красный флаг. Близким к красному был и светло-оранжевый цвет, в который было выкрашено полотнище Тича Черной Бороды.

Заметим, что в XVII в. морские разбойники предпочитали плавать под своим национальным флагом или пользовались флагом того государства, которое предоставило им каперскую лицензию. Но уж если при встрече с противником на мачте взмывало кровавое знамя, то его появление говорило о том, что пощады никому не будет (то же и на суше). Бескомпромиссный, тотально враждебный характер красного флага был зафиксирован свидетелями. Так, капитан Ричард Хоукинс, захваченный пиратами в 1724 году, рассказывал, что если пираты сражаются под «Веселым Роджером», они как бы дают возможность намеченной жертве поразмыслить, стоит ли сопротивляться, и готовы принять добровольную сдачу, но уж если появляется красный флаг, значит, дело дошло до крайней точки, и схватка предстоит не на жизнь, а на смерть. Ту же функцию кровавый флаг играл, например, у Эвери. Этот грабитель плавал под крестом Св. Георга, используя собственную символику — четыре серебряных шеврона на красном поле. Появление этого флага означало, что Эвери готов вступить в переговоры о сдаче, но когда на флагшток взлетал простой красный флаг, экипажу купеческого судна следовало готовиться к рукопашной. Возможно, что черный флаг, используемый, как и красный, с целью устрашить противника, нес в себе некий миролюбивый подтекст. Символика выбора могла опираться на то, что черный цвет считался цветом траура, скорби и смерти, в то время как красный рассматривался как цвет восстания и мятежа, знак беспощадной войны и смерти.

В-третьих, остается открытым вопрос о происхождении самого названия «Веселый Роджер». Если это связано со свирепым оскалом черепа, то вполне вероятно, что пираты («в шутку») могли назвать этого жуткого монстра «веселым». Но при чем здесь Роджер? Исследователь Патрик Прингл предложил несколько объяснений. Одно из них отмечает то обстоятельство, что французские флибустьеры и буканьеры называли красный флаг «joli rouge». Произнося первое слово, пираты нарочито акцентировали конечную гласную, добавляя призвук «е». Английские флибустьеры привнесли свое прочтение в название, и в ходе эволюции «joli» превратился в «jolly», a «rouge» стал «Roger». Причем все это соединилось воедино в черном флаге. По другой версии, термин получил происхождение в зоне Индийского океана. Предводитель местных пиратов, плававших под красными флагами, имел титул Али Раджа (Аli Raja). Он назывался «королем моря». У пришедших сюда англичан слово «Raja» превратилось в «Roger», a Ali стал принадлежностью любого Роджера — Ally, Old или Jolly. Впрочем, возможно, что английское «rоgеr» этимологически связано со словом «rogue» («жулик», «бродяга») и обозначало начало независимой бродяжнической жизни.

Что же касается черепа, то его появление на флаге, по-видимому, уходит в историю распространения и применения этого знака как символа смерти. И это вовсе не было изобретением пиратов. Череп как эмблема смерти был принят уже давно и распространился в европейских армиях XVI в. Капитаны же торговых судов применяли череп с костями при записях в судовых журналах, констатируя смерть кого-либо из членов экипажа.

* * *

Особый колорит пиратству придавало использование символов и атрибутов «личного характера», без которых невозможно представить разбойничий мир моря. Можно ли говорить о моряке и не сказать о татуировке? Морские знаки, талисманы, символы, таинственные письмена, буквы — изощренная фантазия подсказывала тысячи и тысячи различных вариаций. На портовых улочках Старого и Нового Света, Ост-Индии моряки находили специальные «салоны», где мастера наносили татуировки, позволявшие их владельцам не только красоваться перед другими членами команды, но и… скрываться от правосудия. Дело в том, что татуировка — признак принадлежности к морской касте, помимо эстетического, психологического подтекста, несла дополнительную функцию: с ее помощью разбойники прятали вечные, несмываемые следы правосудия — «стигмат позора» (по определению кардинала де Ришелье), клеймо. Наносимые раскаленным железом лилии и короны стереть и уничтожить было невозможно — и тогда преступники прятали их среди множества татуировок и рисунков (черепа, скелеты с косами, сабли, ножи, кресты, монограммы Христа, Мадонна), наносимых на плечи и предплечья[100].

Приведем несколько примеров таких «заретушированных» клейм.

Рис. 1 — 3 иллюстрируют варианты сокрытия знаков французского правосудия — лилий Бурбонов. На рис. 1 «царственный» цветок прикрыт пучком молний, олицетворяющих бесстрашие и могущество (XVII в.). Клеймо на левом плече (вторая четверть XVIII в.) спрятано: на рис. 2 — нанесенными черепами; на рис. 3 — изображением обнаженной красавицы. На рис. 4а — 4б показана трансформация, которую претерпело клеймо испанской инквизиции (буква «Р», от «praedo» (лат.) — «разбойник», «пират», «грабитель», увенчанная знаком королевской короны), выжигаемое на правой стороне груди, — полученная печальная композиция состоит из виселицы с повешенным и сидящей на ней птицей.

Любопытнейший образец демонстрирует татуировка на рис. 5 — испанское клеймо (старый герб королевства Кастилия), дополненное в нижней части якорем, превратилось в герб XVII в. испанского Адмиралтейства. На рис. 6 и 7 изображены характерные татуировки морских разбойников XVII — XVIII вв. В первом случае (рис. 6) — это татуировка, приносящая удачу (роза ветров, сердце, якорь и два магических треугольника); во втором (рис. 7) — татуировка, сулящая удачу (солнце над кораблем).

Надежду на фортуну, богатую добычу, счастливое плавание и удачу в бою любой разбойник, не слишком образованный, суеверный человек, связывал также с наличием амулетов, различных талисманов, священных тотемов и отправлением магических культов. Известно испытание — своеобразный обряд посвящения, инициации, — которое Тич Черная Борода проводил для новых членов команды. Их помещали в тесное помещение (как правило, в трюм) и окуривали серой, выясняя, по тому времени, которое матрос мог выдержать, сколь «силен» новоприбывший. Можно вспомнить и чарующее действо «лунных заточек» — заточек холодного оружия о лунный свет, происходившее обычно накануне военных походов. Одурманенные наркотическими зельями (чаще всего использовался «пейотль» — наркотическое вещество, добываемое из кактуса) разбойники с обнаженными клинками собирались в круг и ждали восхода луны; когда свет падал на оружие, они наносили друг другу легкие раны и не стирали кровь с лезвия. Широко распространены были и запреты, основанные на суеверных представлениях, — плевать за борт во время плавания, сбривать или подстригать волосы во время похода, брать еду и питье левой рукой.

В том же ряду стоят и амулеты, неразделимо связанные с морским разбойным промыслом. Число их бесконечно. Вот несколько примеров (XVI — XVIII вв.):

1) Амулет, предохраняющий от предательского выстрела. Сделан из свинцовой пули, расплющенной о панцирь или металлическую часть такелажа: ее оправляли в серебро или в золото и носили на шейной цепочке.

вернуться

100

В XVII в. чиновники Французского королевства сталкивались с ситуациями, когда клеймо было просто некуда ставить — все тело приговоренного было покрыто замысловатыми орнаментами и татуировками. Не случайно они раздумывали, не ставить ли клеймо на лбу. Справедливости ради подчеркнем, что в Московском государстве подобная проблема перед правосудием не стояла, и заклейменный преступник всегда обнаруживал себя, когда «бил челом» (снимал шапку).