Осторожней, не повредите ему череп… Как сладко спит!
Да я не сплю! Я нарочно! Я вас всех разыграл!
Девушки бьют Андрюху ладошками по ушам, по губам. Крик и хохот. Яна уже укрылась одеялом с головой. Она и засыпает по-спортивному — мгновенно. Глядись в зеркало сна: ты там такая красивая, и победитель всех соревнований. Бег на восемьсот метров, на полтора километра, на пять тысяч метров. Ты стайер. Все мы стайеры. Война кончилась. Жизнь так сладка и велика.
Коля стоит над Ритой. Белая рубашка заправлена под ремень широких, как флаги, брюк. Галстук снят, сброшен: жарко. Ник, давай откроем окна настежь, жарко. Там мороз, Ритэся, мы вымерзнем сразу. Слышишь, как Разумихин вздыхает?
Идем в мамину спаленку, чтобы его вздохов не слышать.
Прижавшись к двери, целовались.
Ты спи. Ты ложись. Вот сюда. Во тьме клубятся белые простыни. Будешь как на облаках. Ты мне приснишься. Да. Я тебе приснюсь. А ты — мне. Куда ты? Я с Яной лягу. Валетиком. Я маленькая, ее не стесню. Она даже не заметит, как я проберусь под одеяло.
Лучше давай ляжем вместе. Ну прошу тебя.
Нет. Не проси. Об этом не просят. Об этом не говорят. Все. Спокойной ночи.
Спокойной ночи, приятных сновидений.
Скрип двери. Темнота. Белизна.
Во тьме бездоньем озера, зевом бессонной печи горит, качается, прочь плывет огромное, в серебряной раме, варшавское зеркало покойной Тамары Сербской.
И снова скрип.
Дверь открылась. Полночь давно пробило. Это утро? Нет, ночь еще. Тишина. Ребята спят.
Рита босыми ногами беззвучно прошла по одной половице.
Увидела себя на миг в зеркале — в полный рост: глаза не мигают, белые волосы, освобожденные от лент и шпилек, стекают на острые плечи.
Рубаха облаком плывет.
Дрожит вся. Каждая косточка в ней дрожит.
Шаг. Еще шаг к кровати. Горячее, любимое большое, длинное тело. Ник спит. Отбросил одеяло. Оно ему, горячему, ни к чему.
Шагни ближе. Еще ближе. Скользни ему под бок. Обними его. Вот так. Так.
Он мгновенно, как и не спал вовсе, повернулся к ней. Горячая широкая грудь — напротив ее узенькой, как перо из голубиного крыла, бестелесной груди.
— Марэся… Ты пришла… Сама пришла…
— Ник… Ты… Это ты…
Ощупывали друг друга. Не верили себе. Ты худенькая такая. И ты худой. Голодаешь в Питере? Да, бывает. Спасаемся как можем. Главное — война кончилась. И я живой.
Да. И ты живой. И я живая. Только мамы нет.
А мои все живы в Донбассе. Мы с тобой поедем в Донбасс. Ты в рубашонке. Сними! Сними все! Я тоже все сниму. Я хочу чувствовать тебя всю. Всю, как ты есть.
И я тоже хочу.
Сколько счастья на земле. Сколько счастья. Целовать ладонь. Целовать грудь. Тело плывет и гаснет, и глаза отражаются в глазах. Ты мое зеркало. Я твое зеркало. Запомнишь меня такую? Я эту ночь никогда не забуду. Иди ко мне!
Обняться еще сильней, еще крепче. Навек.
Ты знаешь, любимая моя, нет ничего вечного. И мы уйдем. Я на войне сколько раз нюхал смерть. Она так рядом. Ты даже не представляешь, как. Страшно близко.
Поцелуй меня.
Да. Да. Вот так. Ты моя статуэточка. Ты голубка. Нежная моя, белая голубка. Ты снежинка, пушинка. Ромашки лепесток. На тебя дунуть — и то страшно. Ты счастлива? Счастлива?
Поцелуй меня.
Горячий живот наплывает на живот. Ночная сорочка, обшитая трофейным берлинским кружевом, комком валяется на полу. Половицы зеркальные. Чисто намыты, надраены. Это не дом. Это палуба. Палуба корабля. «Дежнев» надвигается, его несет бешеной, безумной волной. Волна бесконечна. Море вздымается и опадает. Лево руля. Право руля. Ты так надраил палубу шваброй — в нее можно глядеться, и себя не узнаешь, и любимую, и время свое. Корабль, ты тоже дом! Зеркало — океан. Волна находит на волну, и тебя захлестывает с головой. Руки протягиваются и захлестывают тебя. Большой корабль, маленькая шлюпка. Ты моя спасательная шлюпка. Ты спасаешь меня. Смертного человека. И я счастлив.
Поцелуй меня.
Мы худые, голодные, нагие, счастливые. Мы — одно. Мы глядимся друг в друга. А можно ли поглядеться во время? Его зеркало невидимо. Его не протрешь намасленной тряпкой. А есть ли время? Его нет. Есть только мы. Прижмись теснее. Не шуми. Ребята услышат. Тебе хорошо? Я счастлива. Так, как не была счастлива никогда ни одна женщина нигде в мире.
Врешь ты все. Поцелуй меня.
Крепче обними. Я не хочу расставаться с тобой! Да мы и не расстанемся никогда. Я тебе обещаю. Не для того я прошел насквозь, из конца в конец, всю войну, и со смертью обнимался, и со смертью пил и гулял, чтобы с тобой, жизнь моя, расстаться.