– Я, право, не знаю, что и сказать, – произнесла Паолина чуть слышно. – Я была в таком восторге от этого жемчуга. Теперь мне кажется, будто он больше не принадлежит мне.
– Вам не стоит так переживать из-за этого, – ответил граф. – Все драгоценности имеют свою историю. В моей семье, к примеру, они передавались из поколения в поколение в течение многих веков. Множество женщин носили их, однако они не становятся от этого менее прекрасными в глазах той, кто наденет их последней.
– И все же Контратина погибла во время бури, – нерешительно заметила Паолина.
– Это был несчастный случай, – произнес сэр Харвей. – И ей не пришлось страдать. Вода хлынула в каюты так стремительно, что поглотила всех, кто был заперт внизу, прежде чем они успели сообразить, что произошло.
Паолина невольно вздрогнула.
– Если бы я как раз в тот момент не поднялась на палубу... – прошептала она.
– Не думай об этом, – посоветовал сэр Харвей.
Он протянул руку и накрыл ладонью ее пальцы, словно побуждая ее тем самым, как показалось девушке, взять себя в руки.
– Думаю, мне лучше вернуться домой, – произнесла Паолина.
– Но это невозможно! – запротестовал граф. – Кроме того, зачем вам беспокоиться из-за этого? Нам всем когда-нибудь придется отойти в мир иной. Лично я предпочел бы умереть молодым, в расцвете сил и здоровья, чем медленно угасать в старческом возрасте, зная, что любые удовольствия мне уже недоступны и все радости жизни остались в прошлом.
– Я тоже так считаю, – с готовностью согласился сэр Харвей. – Смерть – всего лишь пустяк, если только она наступает быстро. Жизнь гораздо труднее.
– Наверное, вы оба правы, – отозвалась Паолина. Однако она поднесла руки к шее и отстегнула жемчужное ожерелье. – Уберите его от меня, – попросила она сэра Харвея и вложила жемчуг ему в ладонь.
– Я хотел бы подарить вам другое ожерелье, достойное украсить вашу шею, – прошептал ей на ухо граф, когда они покинули парадную столовую и вернулись в бальный зал.
– Вряд ли у меня сейчас есть желание носить что бы то ни было, – ответила Паолина.
– Я был бы рад увидеть на вашей шее мои фамильные изумруды, – продолжал он, словно не слыша ее слов. – Они подчеркнут белизну вашей кожи и золото волос. Хотя, быть может, сапфиры подойдут вам еще больше. Их густой оттенок напоминает мне цвет ваших глаз.
Паолине не пришлось отвечать ему. Шум толпы в бальном зале помешал им продолжить разговор. Новая группа ряженых в ярких маскарадных костюмах присоединилась к тем, кто был одет более привычно. Смеясь и поддразнивая танцующих в масках, они образовали змейку и, осторожно прокладывая путь через толпу и увлекая за собой всех, кто им попадался, постепенно превратили целый бальный зал в веселый ярмарочный балаган.
Паолина обнаружила, как какой-то человек высокого роста в костюме Пьеро увлек ее в сторону от графа и, обхватив руками ее талию и притянув к себе, заставил ее присоединиться к длинной веренице ряженых, которая простиралась через бальный зал по всему дворцу.
Обойдя парадные залы и миновав вестибюль, они вышли через боковую дверь на узкую, мощенную булыжником улицу, которая пролегала позади дворца и выходила на Пьяцца Сан-Марко.
Паолина пыталась убежать, избавить себя от необходимости следовать за веселящейся толпой, но ее спутник в костюме Пьеро оказался слишком сильным для нее и увлекал ее за собой вперед. И хотя Паолина крикнула ему, что хотела бы остановиться, ее голос потонул в общем шуме и смехе.
На всем пути вдоль узких улочек играла музыка, и затем они оказались неожиданно на ярко освещенной площади Сан-Марко. Двери кафе были открыты, приглашая посетителей; выставленные на улице стулья были полностью заняты дамами и кавалерами, пьющими вино, распевавшими песни или просто любовавшимися своими друзьями и близкими в маскарадных костюмах. Пьяцца была заполнена танцующими, и было почти невозможно расслышать что-нибудь среди всего этого гама.
– Пожалуйста, пустите меня! – повторяла Паолина, но ее голос не был слышен до тех пор, пока танцоры, образовывавшие змейку, не остановились.
Обернувшись, она оказалась лицом к лицу со своим похитителем.
– Я должна вернуться обратно, – задыхаясь выговорила она.
– Не сейчас, прелестная дама, – насмешливым тоном ответил незнакомец. – Здесь так много любопытного. Почему бы нам не повеселиться вволю? Понимаете, ведь это же карнавал.
– Конечно, это удобное оправдание для разного рода безумств, – возразила Паолина. – Но мой брат будет беспокоиться за меня.
– Он поймет, что никто здесь не посмеет обидеть такое очаровательное создание во время карнавала – да и в любое другое время, коли на то пошло, – отозвался незнакомец.
– Хотелось бы мне быть в этом уверенной, – произнесла Паолина в ответ. – Но, так или иначе, мне нужно вернуться домой.
– А где ваш дом, прелестная дама? – осведомился он.
Паолина ничего не ответила ему на это, чувствуя, что вряд ли уместно давать свой адрес совершенно незнакомому человеку.
– Я была среди гостей в палаццо Гритти, как вы сами видели, – сказала она. – Мои друзья будут ждать меня там. Не будете ли вы так любезны проводить меня обратно?
– К чему вам так спешить? – спросил незнакомец. – Если мы пройдем немного дальше, мы сможем взять гондолу. Это будет легче и намного романтичнее.
Какая-то нотка в его голосе подсказала Паолине, что такой поступок с ее стороны был бы по меньшей мере неразумным.
– Благодарю вас, сударь, но мне уже пора возвращаться, – ответила она.
Девушка готова была обратиться в бегство, но ее спутник схватил ее за руку.
– Не так скоро, моя прелесть! – воскликнул он. – Вы слишком обворожительны, чтобы расстаться с вами, когда я только что вас нашел. Давайте потанцуем вместе – здесь рядом, под звуки оркестра. Или мы можем пойти взглянуть на шатры, и я куплю вам какую-нибудь вещицу, которую вы могли бы хранить на память об этом вечере.
– Нет, спасибо, – ответила Паолина.
Она пыталась сопротивляться, но он оказался гораздо сильнее ее.
– Ну же, пойдем со мной, – настаивал он. – Меня это уже начинает утомлять. Застенчивость хороша, если она к месту, но вам незачем стесняться меня. Здесь так много всяких развлечений, и мне не хотелось бы проводить время в одиночестве. Для начала мы с вами выпьем по рюмочке вина, и, быть может, оно согреет хоть чуть-чуть ваше холодное сердечко.
– Я уже сказала вам, что мне пора возвращаться, – произнесла Паолина с чувством, близким к отчаянию. Этот незнакомец внушал ей страх, так же как и толпы людей, сновавших вокруг, большинство из которых явно готовы были на любые сумасбродные выходки, лишь бы повеселиться на славу!
– Пустите меня!
Она выдернула свою руку так резко, что застигла его врасплох, и, освободившись от его железной хватки, бросилась бежать подальше от Сан-Марко по узкому извилистому переулку, по которому они уже проходили раньше.
Девушка слышала за своей спиной его тяжелые шаги, и только то обстоятельство, что она была меньше ростом и более подвижной, дало ей возможность оторваться от преследователя. Он испустил охотничий клич, и Паолина чувствовала себя примерно так же, как дикий кабан или олень, спасающийся от своры гончих псов и несущихся на полном скаку лошадей.
Казалось, он постепенно приближался, и хотя Паолине приходилось бросаться из стороны в сторону, огибая случайных прохожих, она понимала, что силы ее были уже на исходе и через несколько секунд он неизбежно должен был настигнуть ее.
И тут она увидела направлявшегося к ней человека, одетого в голубой, расшитый жемчугом камзол, который она тотчас узнала. Из груди ее вырвался крик, похожий на стон, девушка из последних сил устремилась вперед и, оказавшись рядом с ним, обвила руками его шею. Ее облегчение при виде сэра Харвея было так велико, что, даже если бы дыхание ее не было затруднено, она все равно была бы не в состоянии что-либо сказать.