Заниматься гаремом. Словно она этого не делала? Ахмед обидел её. У Хандан не было права голоса. Или же он считал, что хозяйничать в гареме — мечта каждой женщины? Кому нужен этот гарем? Точно не Хандан. Ей, конечно, нравилось видеть вечно кланяющихся служанок, но в остальном… Ежедневно выбирать девушку для Ахмеда, если он не выразил какое-либо особое пожелание. Или же ещё лучше, подсчитывать финансы! Даже сверять их было смерти подобно: цифры, цифры, Хандан хоть и наловчилась складывать и вычитать их довольно быстро, но отвращение не пропало. Отсылать подарки важным госпожам — спорное удовольствие, отвечать на просьбы — тоже. Политика прельщала своим разнообразием, но оттуда её безжалостно турнули, пусть и не полностью.
К вечеру к ней присоединилась Махфируз, притащив с собой Османа.
— Валиде, — девушка необычно низко поклонилась.
— Да, Махфируз, — Хандан заметила меч у шехзаде в руках. — Ради Аллаха, забери у него эту ужасную палку.
— С подарком Дервиша Осман не расстаётся, — фаворитка султана присела, — сынок, сходи к няне, поиграй, иди.
— Вади, — протянул Осман, указывая пальчиком на Хандан. — Вади!
Нехотя Осман подчинился.
— Не дается ему произношение «Валиде», я учу и учу, но всё без толку. «Махфируз» уже выговаривает легко, а тут.
— Вади так Вади, я не обижаюсь. Чего пришла, говори прямо.
— Вы поговорили с Повелителем, Госпожа, — Махфируз ничуть не смутилась.
— Нет, не получилось, — она припомнила встречу с сыном и то, как они расстались. — Может, в другой раз.
— Хорошо, мне очень хочется, чтобы Ахмед простил меня.
— Ты пыталась отравить меня, не надейся на особое снисхождение, — Хандан пристально посмотрела на наложницу. — Мне всегда казалось, что мы на одной стороне, Махфируз. Почему ты всё же решилась?
Махфируз не ответила. Но в ней читалось «Дура была, надо было либо умело травить, либо не пытаться совсем».
— Знаешь, почему ты здесь? Почему я оставила тебя в гареме? — Хандан продолжала жёсткий односторонний расспрос. — Потому что иначе Кёсем осталась бы единственной фавориткой! А теперь скажи мне, для чего тебе любовь Повелителя, что ты хочешь с неё поиметь? Я спрашиваю тебя о самой высокой цели! Скажи мне.
Махфируз скривила губы, выражая нежелание слушать нотации. Но Хандан была уже не в силах остановиться.
— Ты хочешь, чтобы твои сын стал Падишахом, а ты рядом с ним — Валиде-султан. Вот твоя цель. Ничего другого тебе не надо. И я тебя понимаю.
Махфируз решила возразить и в оправдание попыталась что-то сказать. Валиде-султан подняла руку.
— Я очень хорошо тебя понимаю. Только Ахмед никогда больше не посмотрит на тебя, ты не родишь ещё одного ребенка, хотя у моего Льва будет много детей. От Кёсем, от других наложниц. Однако Осман — единственный шехзаде, что у тебя будет. И знаешь, что? Махфируз, тебе не нужно ни расположение моего сына, ни моё, ни чье-либо ещё в этом мире. Пусть родятся хотя бы миллион шехзаде, тебе же лучше. Сейчас у нас два наследника, почти равноправных, а потом будет серое множество и твой сын, потому что он умудрился родиться первым.
Хандан тяжко выдохнула, выпустив обиду и злость. Она закрыла глаза и минуту сидела неподвижно, пугая Махфируз.
— Я рискну дать тебе совет, хотя, наверное, ты и сама всё понимаешь. Держись за своего сына и не думай о моём, обо мне тоже заботиться не надо, ведь мы будем мертвы, когда придет твоё время. Станет неважно, что там чувствовал Ахмед. И если за Османом будут готовы пойти воины — ты победила. Вырасти его достойным и сделай так, чтобы он никогда не отвернулся от тебя, чтобы был готов весь мир испепелить ради тебя. Тогда — станешь величайшей Валиде.
Хандан, более не обращая внимание на Махфируз, резко встала. Она шла к человеку, готовому на многое ради неё.
========== Сгореть, словно свеча ==========
Хандан уверенно зашла к Дервишу, не постучавшись, без приветствия или же особенного знака, она сразу же закрыла покои на засов, чтобы никто не посмел помешать их разговору и чтобы паша понял, что ему не убежать в открытую дверь. Он встал, пораженный вторжению Хандан в бумажную обитель с двумя симметричными каминами. Великий Визирь вытаращил глаза, будучи, должно быть, не в силах предположить, чего хотела его Госпожа.
Хандан подошла ближе и влепила ему сладостную пощечину за отказ от чувств к ней со всей силы, так что оставила кровавую царапину. Второй раз бить не стала — он предугадал бы это и остановил её. Хотя хотела. Очень.
Она загадочно разгладила складки на новеньком камзоле паши, поправила перекрутившуюся пуговку, поменяла местами перекрещивающиеся воротники.
«Он сделает всё, что я попрошу»
Паша стоял в оцепенении, пока Хандан, наклонив голову, разглядывала узоры на его одежде.
— Госпожа, — она почувствовала его тяжелые руки на плечах. — С вами всё хорошо?
— Да, Дервиш. «Мой сын не видит во мне живое существо».
— Госпожа, точно?
— Да, Дервиш. «Хоть кому-то не всё равно»
Хандан сняла одну из его рук с плеча и взяла в свои маленькие нежные руки.
— Ты всегда будешь со мной рядом? — шепотом произнесла она.
— Пока я жив, я не оставлю вас.
— Что значит, пока ты будешь жив? — Хандан сердито усмехнулась. — Значит, если умрешь, то мне ты ничего не должен, так выходит? Как же я, Дервиш?
— Госпожа, — паша сделал шаг к ней, — нам не дано знать…
— Ты должен жить! Ты меня слышишь, Дервиш, — голос Хандан сорвался, но она больше не станет плакать из-за своего раба. Госпожа склонила голову, отчаянно пытаясь усмирить бушевавшую в ней бурю эмоций, что прежде вылилась в пощечину.
Паша ничего не ответил на отчаянный крик женщины, нуждавшейся в любви, только легонько потеребил ей плечо. Приятно. Она улыбнулась. Дервиш придвинулся к ней ещё ближе, почти к самому лицу.
Ей оставалось немного приблизится и коснуться его губ, грубоватых, но уже знакомых.
Дервиш погладил её по щеке, по той самой, на которой когда-то остались кровавые подтёки. Он поцеловал её. Снова. В щёку было даже лучше, чище и нежнее. Между тем Хандан жаждала увидеть грязь в смолистых глазах.
Приняв обыкновенно серьёзный вид, Дервиш отпустил её и отошёл. Казалось бы, он получил всё, чего так долго ждал, но выглядел недовольным, словно ему подсунули старую кобылу вместо молодого жеребца.
— Чего пришли, Султанша, — сухо произнес паша, сделав после небольшой глоток из чашечки.
— Кофе на ночь? Интересное решение, — Хандан толком не знала, что привело её в покои Великого Визиря, возможно, желание почувствовать свою утекающую власть и бессовестно потешиться ей.
— У меня ещё не ночь, Госпожа, работается в тишине лучше всего. Так что?
— Мой Лев не захотел слушать меня сегодня, — она нервно потёрла сухие руки.
— И что вы?
— Ничего.
— Правильно, Госпожа. Занимайтесь гаремом, — Дервиш был спокоен и ласков, видимо, Ахмед высказал ему предположение об их «сговоре» несколько раньше.
— Ты меня приговорил, — Хандан последовала за ним, снова оказавшись недопустимо близко. Некогда они уже так ходили друг за другом, только теперь поменялись ролями.
«Как бы сделать так, чтобы он мне всё рассказывал, а не так, после того, как город уже сгорел, сообщал о пожаре».
Хандан недовольно покосилась на дверь, которая недостаточно сильно отгораживала их от недоброго внешнего мира предательства и обид. Она шустро развернулась и проскользнула в следующую комнату. Спальня. На тумбе горела всего одна свеча, и разглядеть Хандан смогла только аккуратно заправленную кровать без подушек или каких-либо украшений. Она сразу же села на неё в надежде изучить запретную комнату паши, пока тот её не вернул обратно.
Дервиш, оскалившись, недовольно проследовал за ней. Сел рядом.
— Что, Госпожа? Я так и буду спрашивать? — паша снова взял её за руку.