Глаза Мурада-паши быстро забегали по женщине в белом одеянии с золотой отстрочкой. Он сделал неловкий шаг назад, но отступать было поздно.
Не боясь быть замеченной, она раскрыла крышечку на кольце и оставила глубокую царапину на руке Великого Визиря, а затем припала к земле, будто ей стало плохо. И ей стало. От вида крови подруги на желтом песке.
— Меня не казнят из-за смерти паши, а о другом вы никому не расскажете…
Они встретились глазами. Чëрные, бархатные глаза Дервиша смотрели на неё с полным пониманием и без намёка на страх.
Когда Хандан встала, Мурад паша покачнулся и свалился на одно колено, словно что-то пытаясь сказать, зашевелил губами и вцепился в саблю. Он упал. Быстро и безболезненно, как Хандан и просила своего алхимика.
Больше не осталось смысла прятаться: Хандан на третий день после отравления Великого Визиря решила наведаться в Старый Дворец. Те же стены, овитые кружевным плющом, невысокие кустики с набухшими почками. Сад был прекрасен, совершенен и в прошлом так ненавистен ей в период заточения. Он казался краем мира, теперь же Хандан знала, где находится новый дом Дервиша. Мир, к несчастью, оказался гораздо обширнее.
Устроившись в саду под сливами, она стала выжидать Сафие Султан, но первое время замечала только скользящие в окнах силуэты служанок. Её заметили, но не торопились встречать.
Вскоре вместе со всей многочисленной свитой перед Хандан выросла Валиде Сафие Султан. Постаревшая достаточно, чтобы Хандан несколько усмирила в себе ненависть. Годы брали своё, и даже Великая Валиде была над ними не властна.
— Хандан, ты почтила нас своим присутствием? — без намёка на удивление произнесла Сафие, замедлив шаг и вынуждая Хандан встать. — Мы так ждали твоего визита, а ты не торопилась.
— Я хочу говорить с вами, и только с вами, Сафие Султан, прикажите им уйти, — Хандан осталась неподвижна, вдыхая аромат весны и влаги сада.
Сафие дала слугам указание непринуждённым жестом. Её лисьи тонкие глаза вспыхнули огнём, неистовым огнём презрения и печали, столь странным сочетанием, что Хандан нехотя отстранилась.
— Мы с вами, Сафие Султан, не можем расправиться друг с другом, нам уготовлена долгая вражда, но ни вы, ни я её прекратить не в силах. Мы неприкасаемы. Мы принадлежим великой семье, моему сыну. Зачем нам враждовать? Судьбы наши давно разошлись и незачем им вновь сходиться.
— Милое дитя, — женщина с белым жемчугом на шее сцепила руки в замок и слегка снисходительно приподняла кончики тонких губ, — моё время ушло, протекло сквозь пальцы песком. Теперь моя обитель тут, здесь мой покой, и здесь я покину этот мир, чтобы встретиться с Аллахом. И пусть он будет мне свидетель, тебя не ждут здесь. Очень жаль, что ты не сделала выводов… — Сафие вздохнула с хрипом выпустив воздух из стянутой груди, — для женщины недопустимо идти на поводу у порывов своего тела. Теперь придётся расплачиваться.
— Мне сойдёт с рук убийство Мурада-паши, меня не обвинят, не покарают, — лёгкий шорох сзади отвлёк внимание Хандан, но никого позади не было.
— Не ответишь ты, и кто-то другой будет казнён, не задумывалась над этим? Кольцо, или что за вещь была отравлена, ты, верно, отправила в Босфор на вечный покой… Убийцу не найдут и допросить не смогут, верно?
— Было бы верно, если бы я не знала вас. Давайте заключим договор, Сафие Султан, Династия останется нетронутой, вы же в свою очередь оставите меня в покое, не станете мне мешать…
— Кто ты такая, чтобы заключать с нами сделки, — Сафие Султан впервые за всё время проявила несдержанность и словно вспыхнула огнём презрения из своих глаз. — Оторвись, наконец, от себя и подумай о последствиях своих действий. Что будет с твоим сыном? С его детьми? С Династией, частью которой ты являешься. Опомнись, Хандан.
— Что бы вы ни говорили, мы обе знаем, что не благие намерения руководят вами. Вы настроили Мурада-пашу против нас не просто так, вы всё спланировали, всё обдумали. Любые ваши слова — лишь не слишком хитрая манипуляция.
Сафие не ответила. Складки шлейфа идеально белого платья тянулись по молодой траве и призраком перед ней всплывало прошлое с каждым неловким шагом. За руку её держал Ахмед, быстро переставляя маленькие ножки в неудобном кафтане, а слева светились злые глаза Халиме, подчеркиваемые непринуждённой улыбкой. И маленькая Дильруба, которая теперь ждала своей свадьбы за стенами Старого Дворца. И они были важнее Хандан. Пальчики сына цеплялись за рукав, эти маленькие обречённые ручки, теперь управлявшие Империей.
— Мы хотим порядка, Хандан, — спокойный голос Сафие рассеял горький туман прошлого. — И мы его получим, пусть и против твоей воли.
Мурада-пашу в Стамбуле заменил другой визирь, пока пост Великого Визиря оставался пустовать. Поход закончился провалом для Османов, по письмам Ахмеда чувствовалось, что он был до крайности разочарован и недоволен покойным пашой. Скоро армия должна была вернуться в Стамбул, но была вещь, произошедшая немногом раньше — Сабия готовилась стать матерью.
В ночи Хандан поднималась по ступенькам дома, в который так и не решилась приехать после отъезда Дервиша. У неё нашлось множество отговорок, чтобы не видеть первую жену своего мужа, и ни одной для спокойствия совести. Эта девушка доверяла ей и, казалось, нуждалась в поддержке.
На шёлковых простынях мирно спала тоненькая девушка с розовыми щеками, длинные чëрные волосы выбивались из косы. Хандан села рядом с этим хрупким счастливым созданием, родившим, Хандан уже знала, мальчика. Она только прилегла рядом, наблюдая, как вздымается и опускается грудь в прошлом её подруги. Или просто подруги? Может ли женщина любить ту, что родила ребенка её мужу?
Сабия заворочалась и недовольно открыла глаза, в одно мгновение просияв.
— Валиде, — девушка привстала на локти, расплывшись в улыбке, — как хорошо, что вы смогли приехать, я так хотела поделиться с вами этой радостью. О, Валиде, у меня сын! Мехмеду я уже написала, пусть он будет доволен мной, — она словно что-то поискала глазами и обратилась к лекарше, — принеси мне сына, Хатидже, пусть Валиде Султан посмотрит на него.
Лекарша скрылась за дверьми, пока Хандан едва держалась, чтобы не сбежать, поджав хвост. Её сковал ужас, такой, что она забывала дышать.
— Валиде, посмотрите, что мне передал паша. Правда красивое? — в темноте светился жемчуг, перемежавшийся с крупными прозрачными камнями. — Мне его Ахмад-ага передал ещё до родов, так что не говорите паше, если что. Это был подарок после родов, а я так переживала и получила его заранее.
— Я не скажу ему, не переживай, добр к тебе Ахмад-ага?
— Нет, он только передал мне украшение… — Сабия закусила губу, смущаясь от собственных слов, — я не видела его таким потерянным прежде, а стоило мне расплакаться.
— Мужчины бессильны перед нашими слезами, девочка моя, но не переусердствуй.
Внесли свёрток, Сабия что-то говорила, но её уже никто не слышал, весь мир свелся к одному маленькому синюшному ребёнку, которого ей положили на руки. Он не был ужасен. Как Хандан не вглядывалась в лицо новорожденного мальчика, ничего плохого в нем решительно не было. Обычные зажмуренные глаза, маленький нос. Он спал. Постепенно ненависть к нему сошла на нет. Этот ребёнок не был опасен. Хандан поцеловала мальчика в лоб и тихо произнесла: «Твоё имя — Ахмед. Твоё имя — Ахмед. Твоё имя — Ахмед».
Комментарий к Кровавый песок
Дорогие читатели, благодарю вас за терпение и со своей стороны только обещаю завершить, несмотря на довольно длительные задержки. Осталось не так много, но я не хочу дописывать сквозь силу, чтобы хотя бы не убить дух работы)
С 31 августа) для тех, кто учится, пусть этот учебный год будет удачным