— Это грабеж! Я был о вас лучшего мнения, — произнес майор презрительно.
— Называйте это как хотите, — хладнокровно возразил матрос, — слова ничего не значат, а брильянт отдайте мне.
— Нет, — холодно ответил майор, — этот брильянт составляет все мое богатство, и вы получите его только вместе с моей жизнью.
— Это меня не остановит. Я вас убью, если будет нужно, а после возьму брильянт!
Он зарядил пистолет. Наступило молчание.
— Итак, вы непременно хотите отнять у меня этот брильянт?
— И брильянт, и еще кое-что другое.
— Я вас не понимаю.
Матрос встал, приставил пистолет к груди майора и, нахмурив брови, сказал:
— Вы меня поймете.
Майор почувствовал, что погиб — этот человек убьет его.
— Остановитесь, — сказал он.
— Вы согласны?
— Да, — сказал майор прерывающимся от бешенства голосом и, вынув футляр из кармана, прошептал: — Возьми и будь проклят!
Мигель заткнул пистолет за пояс, раскрыл футляр и внимательно рассмотрел брильянт.
— Тот самый! — сказал он, закрыл футляр и спрятал его в карман.
Несчастный комендант следил за всеми его движениями тусклым взором. Мигель сел на прежнее место, налил себе стакан рому, опорожнил его одним глотком и, откинувшись назад, принялся набивать свою трубку.
— Теперь поговорим, — заметил он.
— Как, поговорим? — спросил майор. — Разве мы еще не поговорили?
— Конечно, нет! Гм! Как вы торопитесь. Мы еще ничего не сказали друг другу.
— Чего же еще вы хотите от меня?
— Это упрек, но я приписываю его вашей досаде и не сержусь на вас. Неприятно, когда человека, бывшего всю жизнь бедным, вдруг лишили состояния, которого он наконец добился, причем лишили в одно мгновение. Выслушайте же меня, майор, — продолжал Мигель, приняв добродушный вид и положив локти на стол, — состояние, которого вы лишились, легко будет вернуть назад, это зависит только от вас.
Майор вытаращил глаза, не зная, должен ли он верить словам матроса, но так как он ничем не рисковал, позволив Мигелю объясниться, то приготовился слушать с самым сосредоточенным вниманием. Его собеседник между тем продолжал:
— Неважно, как я узнал, но знаю наверняка, — неопровержимым доказательством чему служит брильянт, — что, с одной стороны, вы притворялись, будто принимаете живейшее участие в судьбе графа де Бармона, у которого вы, не в упрек вам будь сказано, посредством этого притворного сострадания выманили значительную сумму денег, а с другой стороны, вы изменяли ему без стыда и совести, оказывая услуги его врагам, от которых также получали хорошую плату. Это только к слову; бесполезно об этом рассуждать, — сказал Мигель, движением руки останавливая майора, который хотел что-то сказать. — Но я вбил себе в голову, что, несмотря на интриги его врагов, граф будет освобожден, и освобожден мною. Вот мой план — выслушайте хорошенько, господин комендант, потому что дело это касается вас больше, чем вы, по-видимому, предполагаете… Граф узнал о смерти кардинала Ришелье. Это я передал ему это известие в письме герцога де Белльгарда. Вы видите, я знаю все, или почти все. Он тотчас попросил вас к себе, вы явились. О чем вы говорили? Говорите и будьте откровенны; я слушаю вас.
— Зачем мне пересказывать вам этот разговор? — насмешливо спросил майор.
— Для моего личного удовольствия, — ответил Мигель, — и для вашей собственной пользы. Не спешите радоваться, майор, вы еще не высвободились из моих рук; поверьте мне, соглашайтесь добровольно, этого требуют ваши выгоды.
— Мои выгоды? — удивленно переспросил майор.
— Не беспокойтесь, когда придет время, я вам все объясню.
Старый офицер подумал и наконец решился говорить, дав себе слово, если представится случай, заставить матроса Дорого поплатиться за причиненные беспокойство и унижение.
— Граф, — начал комендант, — просил меня съездить в Париж для переговоров с герцогом де Белльгардом, чтобы — Хорошо.
— Господин комендант, кажется, желает немножко отдохнуть. Не можешь ли ты поместить его где-нибудь, чтобы он мог поспать часа три — четыре?
— Ничего не может быть легче; так как я не лягу спать нынешней ночью, и ты также, конечно, то моя комната в распоряжении господина майора, если ему будет угодно.
Старый офицер был действительно разбит, не только от усталости и продолжительной бессонницы, но и от волнения, которое испытал за этот вечер. В уверенности, что ему нечего опасаться за свою безопасность, он без церемоний принял предложение хозяина люгера и ушел в каюту, дверь которой Нико вежливо распахнул перед ним.