Через месяц он вернулся, ведя на буксире испанский корабль с богатым грузом и со всей командой, повешенной на реях.
Так продолжалось целый год. Монбар никогда не оставался на острове больше трех дней, уходил в море и всегда возвращался с добычей и с командой, подвергнутой повешению.
Смелость отважного корсара увенчалась таким большим успехом, что слухи об этом достигли Франции. Тогда дьеппские авантюристы, понимая, какую пользу они могут извлечь из корсарства, снарядили суда и на острове присоединились к Монбару с намерением совершать усиленные набеги против испанцев.
Флибустьерство вступало в новую, организованную фазу. Монбар построил свое жилище на том самом месте, где впоследствии англичане воздвигли батарею. Эта позиция была выбрана очень удачно, и в случае нападения было легко не только обороняться, но и отразить натиск неприятеля со значительными для него потерями.
Жилище это, выстроенное из бревен и покрытое пальмовыми листьями, возвышалось почти на самом краю скалы, откуда можно было видеть большую часть острова и море на много миль вокруг. До этой скалы, возвышавшейся отвесно на сорок метров над морем, можно было добраться не иначе как по узкой и неровной тропинке, перегороженной через определенные расстояния крепкими палисадами и широкими и глубокими рвами, через которые необходимо было проходить по небрежно переброшенным доскам, кои легко было снять в случае тревоги; две пушки, поставленные на вершине тропинки, надежно защищали подходы.
Дом разделялся на пять комнат, довольно больших, меблированных с роскошью и комфортом, довольно странным на таком отдаленном острове, но это вполне оправдывалось ремеслом хозяина, который выбрал для себя эту мебель из добычи, доставленной ему грабежом. На длинном шесте, вбитом в землю перед дверью дома, развевался белый флаг корсаров, который Монбар менял иногда на черный, в середине которого были изображены белого цвета мертвая голова и две кости крест-накрест, — флаг зловещий, показывавший, что побежденные не должны ждать пощады.
В один жаркий день в конце мая, через полтора года после прибытия Монбара на остров, несколько человек свирепого вида и с грубыми ухватками, вооруженные с ног до головы, шли, разговаривая между собой, по тропинке, которая из долины вела на скалу, где возвышался дом Монбара. Было около десяти часов вечера. Ночь стояла тихая и ясная, мириады звезд сверкали на небе, луна щедро проливала свой белый свет, воздух был так прозрачен, что даже самые маленькие предметы виднелись на далеком расстоянии. В воздухе не замечалось ни малейшего дуновения ветра, в листьях деревьев — ни малейшего шелеста. Море, спокойное, как зеркало, с тихим и таинственным шепотом плескалось у песчаного берега. Бесшумно летали светлячки и иногда касались путников, которые небрежно отмахивались от них руками, не прерывая разговора, который, по-видимому, их очень интересовал.
Людей было пятеро; все находились в расцвете сил, движения их были энергичны и резки, лица дышали смелостью и чрезвычайной решимостью, плечи были несколько сгорблены, а по походке и по характерному размахиванию рук с первого взгляда можно было узнать в них моряков, даже если бы их костюмы не свидетельствовали об этом со всей очевидностью. Они говорили по-английски.
— Ба! — говорил один из них в ту минуту, когда мы начинаем прислушиваться к их разговору. — Надо посмотреть — не все то золото, что блестит; притом я был бы рад ошибиться.
— Ты по своей похвальной привычке, — отвечал другой, — начинаешь высказывать сомнение.
— Нет, — с живостью отвечал первый, — только опасение.
— Наконец-то мы узнаем, в чем дело, — сказал третий, — мы уже прошли половину тропинки, слава Богу!
— Этот демон Монбар, — продолжал первый, — отлично выбрал место — какой вид! Его дом неприступен.
— Да, не думаю, чтобы испанцы отважились на приступ. Только бы, — прибавил этот человек, вдруг остановившись, — нам не пришлось идти понапрасну! Застанем ли мы Монбара дома?
— Ручаюсь вам, Красный Чулок, что Монбар дома, будьте спокойны.
— Откуда вам это известно? — осведомился тот, кто носил странное прозвище Красный Чулок.
— Разве вы не видите, что развевается его флаг?
— Это правда, я не обратил внимания.
— Но теперь-то вы видите, я полагаю?
— Если только я не ослеп!
— А! — сказал один из флибустьеров, который до сих пор молчал. — Мы все-таки не знаем, для чего нас созывают… Вы знаете, брат?
— Понятия не имею, — ответил Красный Чулок, — верно, Монбар придумал какой-нибудь смелый план и хочет пригласить нас принять участие.