— Кстати, — сказал с равнодушным видом Монбар Моргану, который провожал его вместе с другими флибустьерами до начала тропинки, — если ты не очень дорожишь своим карибом, не знаю как его зовут…
— Прыгун.
— А! Очень хорошо. Итак, я говорил, что если тебе все равно, то я был бы тебе очень обязан, если бы ты уступил его мне.
— Он тебе нужен?
— Да, я думаю, что он будет мне полезен.
— Раз так, возьми его, брат; я уступаю его тебе, хотя это хороший работник и я им доволен.
— Благодарю, брат. Во сколько ты его ценишь?
— Боже мой! Я не стану с тобой торговаться, брат. Я видел у тебя хорошее ружье — отдай его мне и возьми индейца, мы будем квиты.
— Подожди.
— Чего?
— Я хочу отдать тебе это ружье прямо сейчас; пришли ко мне индейца… или, если у меня будет время, я сам зайду за ним сегодня.
Флибустьер вернулся в дом, снял со стены ружье и принес его Моргану, который с неподдельной радостью набросил его на плечо.
— Ну, решено, — сказал он. — До свидания.
— До свидания, — ответил Монбар, и они разошлись. Монбар надел толстый плащ, шляпу с широкими полями, полностью скрывавшими его лицо, и, обернувшись к Мигелю, сказал:
— Матрос, одно важное дело заставляет меня отправляться в Нижнюю Землю; ступай к губернатору, кавалеру де Фонтенэ, и, не вдаваясь ни в какие подробности и не открывая нашей тайны, просто скажи ему, что я готовлю новую экспедицию.
— Хорошо, пойду, — ответил Мигель.
— Потом пройди к люгеру и вместе с Тихим Ветерком приготовь там все к отплытию.
Дав инструкции морякам, Монбар спустился с утеса.
Кавалер де Фонтенэ, так же как и д'Эснамбюк, место которого в звании губернатора острова Сент-Кристофер он занял два года тому назад, был младшим сыном нормандского дворянина, приехавшим на острова искать счастья. Но прежде чем сделаться губернатором, он долгое время участвовал в набегах флибустьеров. Именно такой человек и был нужен последним на губернаторском посту: он предоставлял им свободу действовать так, как они считали необходимым, и никогда не требовал от них отчета, понимал с полуслова и только брал десятую часть добычи, — добровольная дань, которую ему платили авантюристы в благодарность за покровительство, которое он им оказывал от имени короля.
Взошло солнце. Свежий морской ветерок тихо шелестел листьями деревьев, птицы пели, спрятавшись в ветвях. Монбар шел большими шагами, не смотря ни вправо ни влево, по-видимому погруженный в глубокие размышления.
При входе в селение Нижняя Земля, вместо того, чтобы пойти прямо, он направился по узкой тропинке через плантацию табака к горе Мизери. После довольно продолжительной ходьбы флибустьер наконец остановился у входа в бесплодное ущелье, на косогоре которого возвышалась жалкая бревенчатая хижина, покрытая пальмовыми листьями. На пороге этой хижины стоял человек. Заметив Монбара, он радостно вскрикнул и с быстротой и легкостью лани бегом бросился к нему по скалам. Это был кариб Прыгун. Добежав до флибустьера, он бросился перед ним на колени.
— Встань, — сказал ему авантюрист, — к чему благодарить меня?
— Мой господин час тому назад сказал, что теперь я принадлежу не ему, а тебе.
— Я же обещал тебе!
— Это правда, но белые всегда обещают и никогда не держат своих обещаний.
— Ты видишь доказательство обратному. Встань. Твой господин продал тебя мне, это правда, а я даю тебе свободу; у тебя теперь только один властелин — Бог.
Индеец встал, приложил руку к груди, зашатался, лицо его судорожно передергивалось, он пребывал в сильном душевном волнении, которое, несмотря на все усилия, он не мог преодолеть. Монбар, спокойный и мрачный, внимательно рассматривал его, устремив на него проницательный взгляд. Наконец индейцу удалось заговорить; голос его с хрипом вырывался из горла.
— Прыгун был вождем своего народа, — сказал он, — испанец унизил его, при помощи измены сделав рабом и продав, как вьючную скотину. Ты возвращаешь Прыгуну то звание, которого он никогда не должен был лишаться. Хорошо, ты теряешь плохого раба, но приобретаешь преданного друга. Без тебя я умер бы. Моя жизнь принадлежит тебе.
Монбар протянул ему руку, кариб почтительно поцеловал ее.
— Как ты хочешь, остаться здесь или возвратиться на Гаити?
— Родные Прыгуна и остальной его народ блуждают на равнинах Бохио, — ответил индеец, — но куда пойдешь ты, туда пойду и я.
— Хорошо, ступай за мной и веди меня к тому человеку, понимаешь?
— Сейчас.