- Золотишко помещаем вот сюда! - распорядился Фомич, доставая из мешка нательные пояса с карманчиками, наподобие патронташа. - Это самое ценное! В случае чего оправдает все наши затраты и потери.
- Неужели придется оставить здесь весь инструмент, а, Фомич? Может, захватим с собой самое лучшее, дорогое?
- А зачем нам надрываться? Мы же вернемся!
- Вдруг сюда еще кто-нибудь наведается? Мы же сумели пройти. И другие смогут!
- Не смогут! Если только вместе с нами! Мы прошли потому, что знали наверняка, а другому человеку сюда не добраться. Этот распадок огорожен обрывами и голыми скалами.
Старик аккуратно сложил у боковой стены грота оборудование и инструменты, надежно укрыл брезентом; отобрал только самое необходимое в пути. Всю провизию, приготовленную в дорогу, уложил в свой рюкзак.
- Ты зачем так нагружаешься? Оставь часть мне! - запротестовал Петр. Тебе же еще тащить ружье с патронами!
- Ничего, выдюжу! - заверил Фомич. - Возьму поменьше золотишка. Все одно тебе основной вес нести, пока на ту сторону не переберемся. Один трос с блоками чего стоит!
В завершение сборов рассортировали золотой песок и самородки, разместив полиэтиленовые пакетики в карманчиках нательных поясов, так что на долю Петра пришлось почти две трети добычи. Оба рюкзака, пояса, охотничье ружье и походный инструмент сложили у входа в укрытие.
- Ну что ж, Петруха, вроде мы со всем управились. Теперь можно и передохнуть, чаи погонять, - с довольным видом потер руки Фомич. - Как ветер немного утихнет - двинемся!
Снова развели костер, подвесили кипятить чайник. Однако и к полудню погода не улучшилась: к штормовому ветру прибавился ливень, с окружающих скал в распадок обрушились потоки воды.
- Похоже, придется переждать непогодь до утра, - с сожалением решил старый таежник. - В такую бурю и думать нечего переправляться на ту сторону.
Петр удрученно молчал - спорить не приходилось. Как ни рвалась душа в обратную дорогу, как ни мечтал скорее оказаться в лагере геологов, пускаться в путь при разгуле стихии - сущее безумие.
В бездействии, без привычной работы время тянулось медленно; настроение упало, сидели молча, уныло прислушиваясь к вою ветра и грохоту падающих камней. Неожиданно старый золотоискатель встрепенулся, тревожно взглянул на Петра.
- А ведь мы вчера на радостях никак не пометили шурф. А камнями завалит? Опять отыскивать? - Помолчал, размышляя, и не без колебаний принял решение: - Нет, так оставлять нельзя! Придется сходить, сделать надежные отметки.
Понимая, что Фомич прав, Петр нехотя поднялся.
- Ладно, схожу! Забью колья, - предложил он. - Если и поломает, легче будет потом найти.
- Я тоже пойду, - встал на ноги Фомич. - Может, заодно отыщу второй шурф. Все равно делать нечего.
- Ты бы лучше отдохнул перед дорогой, - попытался удержать его Петр. Поберег бы здоровье!
- Не беспокойся, мое здоровье не то что у вас городских, - обиделся старик, - простуды не боится!
Фомич загасил огонь, надел брезентовый дождевик с капюшоном и взял кирку.
- Пошли! - бодро скомандовал он Петру. - Не забудь топор! Колья нарубим по дороге.
Облачившись в плащ-палатку, Петр вышел вслед за ним из укрытия.
Борясь с ветром, двинулись по направлению к открытой вчера золотоносной жиле, стараясь держаться подальше от крутых склонов горы, с которых иногда падали камни. По пути Петр, срубив пару молодых деревцев, заготовил колья пометить шурф. Отвесный склон горы совсем рядом, - на очищенную накануне площадку уже навалило много камней. Пока Петр вновь убирал камни, долбил почву, забивал колья, старик усердно рыскал неподалеку, пытаясь найти следы второго шурфа.
Наконец раздался его радостный вопль, возвестивший - поиски увенчались успехом. Петр поспешил к нему: Фомич не жалея сил разгребал груду камней, под ней уже виднелись обвалившиеся края старого шурфа. На глазах у молодого напарника он ухватился за большой камень, пытаясь в одиночку вытащить его из ямы.
- Погоди, Фомич, сейчас подсоблю! - крикнул Петр, бросаясь ему на помощь. Вдруг старик охнул, схватившись за сердце, выпустил камень и опустился на край ямы, бессмысленно глядя перед собой выпученными глазами, инфаркт...
Не сведущий в медицине, Петр, конечно, догадаться об этом не мог, поняв только, что Фомичу стало плохо. Расстроенный неожиданным осложнением, он со всей осторожностью вытащил старика из ямы на расчищенное место, прислонил к большому камню.
- Как себя чувствуешь? Идти сам сможешь? Нельзя оставаться под дождем!
Фомич, видимо плохо соображая, молчал, и лишь тяжело дышал.
- Тебе прилечь надо, Фомич!
Крепкий организм старого золотоискателя изо всех сил сопротивлялся болезни; глаза приобрели осмысленное выражение, он хрипло выговорил:
- Очень... плохо... сердце... болит. - Снова умолк, с видимым усилием добавил: - Ослаб я... но пойду... если пособишь.
Через несколько минут ему немного полегчало, и он взглядом подал знак, что способен передвигаться. Петр наскоро вбил оставшийся кол на месте второго шурфа и осторожно приподнял Фомича, крепко обхватив рукой за талию. Так, прижимая его к себе, почти держа на весу, двинулся с ним, медленно ступая, к укрытию.
Прошли уже полпути, когда старику стало хуже и он потерял сознание. Петру не оставалось ничего другого, как взвалить почти стокилограммовое тело на спину и, сгибаясь под непомерной тяжестью, тащить на себе. Даже недюжинной его силы еле хватило, чтобы справиться с этой задачей.
Совершенно измученный и насквозь промокший, он дотащил все же свой груз до места, сбросил с себя плащ-палатку и разжег огонь. Устроил в глубине грота, куда не задувал ветер, удобную лежанку и заботливо поместил на ней Фомича, предварительно переодев во все сухое. Лишь после этого переоделся сам.
Что ж, в большом деле не без накладок; придется несколько дней лишних здесь задержаться. Все равно погода жуткая.
Чем больше он размышлял, тем тяжелее ему виделось их положение. Самая трудная задача - переправить на ту сторону Фомича, если к нему не вернутся силы. При всем своем оптимизме Петр понимал, что вряд ли удастся перетащить через пропасть старика без его активной помощи.