– Сейчас ты должен убить меня и спрятать тело, да? – спросила Кива, щурясь во мраке.
– Не смеши, – ответил Джарен. Потом добавил: – Для этого у меня есть специальные люди.
Кива была рада, что темнота скрыла ее улыбку.
– Конечно, тебе незачем пачкать свои августейшие руки.
Джарен фыркнул:
– Мои августейшие руки заняты другими делами.
Он помог ей обойти лужу и зашагал так близко, что его ладонь касалась ее.
– Уже недалеко, почти пришли.
– Куда? – спросила Кива.
– Я же говорил, нужен хороший вид.
– На реку?
– И на дворец, – добавил Джарен, останавливаясь около заброшенной на вид двери. Дверная ручка просто отвалилась, стоило к ней притронуться.
– Да ты шутишь! – сухо заявила Кива, заглянув внутрь и увидев лестницу – а точнее, гнилые деревянные обломки, которые вырастали посреди пустого помещения и, загибаясь за угол, пропадали из виду.
– Где твоя жажда приключений? – спросил Джарен, втягивая ее внутрь.
Если бы не легчайший отсвет откуда-то сверху, Кива ничего бы не видела.
– Мне в жизни хватило приключений, спасибо, – ответила она, подходя вслед за Джареном к лестнице. Он подтолкнул ее вперед.
– Всего несколько ступенек, – уговаривал Джарен, пока она одолевала первую, вторую, третью и поднималась все выше. – Видишь? Очень надежные.
Едва он произнес эти слова, как доска под ногой Кивы треснула. Она испуганно пискнула, но вниз не провалилась – ступня опиралась на воздух.
Кива вытаращилась на пустоту под ногами, потом обернулась к Джарену. Тот качал головой, получая от происходящего искреннее удовольствие.
– Тебе в самом деле пора научиться мне доверять.
Киву охватило чувство невесомости, и она вдруг воспарила над прогнившими ступеньками: магия Джарена вознесла их обоих на вершину лестницы, минуя все опасности.
Вновь утвердившись на собственных ногах, Кива заметила:
– Мог бы сразу так сделать!
– За магию всегда приходится платить, – ответил Джарен, ведя ее к очередной ветхой двери, которая выходила на открытую крышу. – Надо быть дураком, чтобы тратить силу безо всяких на то причин.
– И чем платишь ты? – полюбопытствовала Кива.
– Зависит от того, сколько потрачено. Вот такое, – он указал на лестницу за спиной, – многого не потребует. Что-то посерьезнее может истощить.
Кива склонила голову набок:
– Это что-то вроде энергетического обмена?
Джарен кивнул и провел ее вокруг каменной трубы.
– Насколько я понимаю, да. Чем больше у меня энергии, тем сильнее магия. И наоборот.
– Ты когда-нибудь истощался? Магически, я имею в виду.
– Пару раз по молодости, – признал Джарен. – Теперь я пытаюсь не допускать такого, потому что ощущения странные, будто во мне куска не хватает. Магия… – он задумался. – Она часть меня, понимаешь? Как рука или нога. Если потратить сразу много, то кажется, будто мне отрезали конечность и теперь нужно подождать, пока она отрастет заново. Так понятнее?
Кива кивнула, отмечая, что и сама чувствует нечто подобное со своим собственным даром – текшей по ее венам запретной целительской силой, способностью рода Корентин.
Однако, в отличие от Джарена, Кива не могла говорить о своей силе таким мечтательным, таким радостным и удовлетворенным тоном. Для собственной безопасности способности приходилось скрывать глубоко внутри. Ей они казались скорее обузой, нежели даром, их всеми силами нужно утаивать и ни в коем случае не использовать, иначе она рискует выдать себя. За последние десять лет Кива прибегла к своей силе лишь раз – в миг отчаянного порыва спасти…
– К-кива! Ты т-т-тут!
Джарен резко остановился и негромко выругался, когда увидел, кто перед ним. Взгляд Кивы потеплел при виде рыжего мальчишки, вприпрыжку бегущего к ним, но потом она заметила, что рассердило Джарена, и хихикнула: его Золотой Щит стояла, скрестив руки на груди и недовольно хмурясь.
Прежде чем кто-нибудь успел что-либо высказать – или заорать, учитывая выражение лица Наари, Типп добежал до Кивы и стремительно обхватил ее руками. Та обрадовалась даже такому краткому объятию: ей каждый раз мучительно было вспоминать, что полтора месяца назад мальчик едва не погиб. Если бы она не оказалась в лазарете вовремя, если бы не смогла применить силу, которую так долго подавляла, если бы не исцелила его…