— Хочу поговорить с тобой запросто, не ходя вокруг да около, — доверительно начал он, отводя, однако, глаза в сторону. И медоточивым голосом добавил: — Ты ведь, Лев Ефимович, наш человек — сколько лет уже вместе работаем.
«Мягко стелет… Не к добру это, — опасливо подумал многоопытный Яневич. — За горло хотят взять». И не ошибся.
— Я бы рад поздравить тебя с большим успехом, — продолжал чиновник с фальшивым сочувствием, — если бы не одно омрачающее обстоятельство.
Выдержал паузу и со вздохом, бросив острый взгляд на Льва Ефимовича, сказал то, ради чего его вызвал:
— К сожалению, регистрацию вашего предприятия придется аннулировать и лицензию отобрать!
Яневич ожидал неприятностей, но не таких! Лицо у него вытянулось.
— Это… на каком же .. основании? — запинаясь, поинтересовался он.
Вами допущено нарушение закона; ущемлены интересы государства, — не скрывая удовлетворения его растерянностью, с важным видом объяснил чиновник.
— А нельзя ли конкретнее? — Яневич сумел оправиться от удара и вновь обрести хладнокровие. — В чем же нами нарушен закон?
— Богатства недр — национальное достояние! — демагогическим тоном заявил чиновник. — Следовательно, их разработка, а значит, и контрольный пакет акций добывающих предприятий должны быть в руках государства.
— Вот оно что! Не знаю такого закона — Лев Ефимович уже полностью овладел собой. — А как же тогда Газпром? — нашелся он. — Почему у государства там нет контрольного пакета акций?
— Брось ребячиться, Яневич! Будто не знаешь, кто загребает доходы от газа! — раздраженно ответил чиновник, не в силах отразить его аргумент, и, сбросив маску, пригрозил: — Если подадим в арбитражный суд — выиграем, можешь не сомневаться!
Его решительный вид говорил: администрация так и поступит. Лев Ефимович нисколько не сомневался в негативных последствиях, хотя никакого нарушения закона не допущено. Он знал состав арбитражного суда — его решение вынесут в пользу администрации. Предстоит длительная тяжба с сомнительным исходом, большие убытки.
— Ссориться с начальством не в моих правилах, — примирительно сказал он, решив поторговаться. — Готов рассмотреть разумные предложения. Но ни о каком контрольном пакете не может быть и речи!
— Хотите сохранить «Алтайский самородок», — предъявил ультиматум чиновник, — проведите эмиссию; не менее сорока процентов акций — Мингосимущества государству в лице администрации области.
«Так вот откуда ветер дует — от Мингосимущества, — сообразил Яневич. — Не угомонились, значит. Но это облегчает задачу». Вспомнил: есть компромат на коррупционеров у Михаила Юрьевича; есть чем их прижать. Такой рычаг воздействия придал ему уверенности.
— Для нас это неприемлемо! Все равно что отдать контроль в чужие руки. Мы и так уступили тридцать процентов, из них десять — непосредственно областной администрации. За счет новой эмиссии можем дать еще пятнадцать.
— Хорошо, сорок процентов в общей сложности.
— Нет! — решительно отрезал Яневич. — В общем получите двадцать пять процентов! Двадцать мы обязаны оставить учредителям, которые нас финансируют. Мы и так, идя вам навстречу, снижаем свою долю до минимума.
— Так что же, предпочитаете судиться? — угрожающе сдвинул брови заместитель губернатора. А я-то считал тебя, Лев Ефимович, разумным человеком.
— И не ошибся! Полагаюсь на ват разум, — уверенно парировал угрозу Яневич. — Думаю, вы сами откажетесь от своей опасной затеи, когда ознакомитесь, — и жестко взглянул на чиновника, — с компроматом, которым мы располагаем на областное руководство. Мы тоже не лыком шиты.
С удовольствием отметил замешательство собеседника.
— Однако наше предложение остается в силе. Мы предпочитаем компромисс. Худой мир лучше доброй ссоры! — И закончил на шутливой ноте: — Ребята, давайте жить дружно!
Чиновник ничего не ответил. Решив, что противнику необходимо обдумать и обсудить его предложения, Яневич поднялся и уходя с достоинством предупредил:
— Мы не собираемся злоупотреблять имеющимся у нас компроматом. Будет вам передан одновременно с подписанием соглашения.
Петр не спешил обзаводиться в Барнауле собственной квартирой. С одной стороны, очень удобно жить у Яневичей на всем готовом — как дома в Москве. Но самое главное — немалые доходы, которые начало приносить их предприятие, целиком уходили на оплату производственных затрат и кредитов. На покупку квартиры пока денег не было.
Лев Ефимович и Раиса Васильевна по-прежнему его привечали, не скрывая, что видят в нем будущего зятя. И все же, когда по откровенному поведению Глеба поняли, что и тот претендует на руку дочери, поощряли и его. Исполнительный директор прииска нравился им своей энергией, умелой хваткой, да и по сравнению с Петром это уже зрелый, самостоятельный человек.
Что касается Юли, то, отдавая явное предпочтение Петру, она в то же время не пренебрегала и Глебом, относилась к нему ровно и приветливо. Это отнюдь не было кокетством — он ей нравился и после той злополучной ночи вел себя корректно, не соперничая с Петром.
И еще одно обстоятельство не способствовало тому, чтобы Петр прочно осел в Барнауле. Город большой, красивый, центр одного из прекраснейших краев России; но после кипучей Москвы Юсупов не мог привыкнуть к спокойному, размеренному ритму местной жизни. Какая-то неудержимая сила тянула его домой, особенно когда представлялся подходящий случай.
Вот и теперь — накопился ряд неотложных дел, которые требовалось решить в столице; Петр с радостью взял на себя эту миссию, пользуясь новой возможностью побывать дома и заодно оформить перевод на заочное отделение института.
На заседании совета директоров ЗАО «Алтайский самородок» председательствующий Яневич, касаясь его командировки, подчеркнул:
— Первая и самая главная задача — организовать более выгодный сбыт нашего золота, подобрав надежного, сильного партнера. На мой взгляд, более подходящего варианта, чем Горный банк, просто не существует — он контролирует значительную часть рынка цветных и редких металлов.