Остальные согласились с Ицхаком.
Через час, обсудив все вопросы, семеро покинули комнату для особо секретных переговоров, и вскоре она снова оказалась замкнута в пространственно-временном коконе, став недоступной для посторонних. Идя по длинному, облицованному полированным светлым деревом коридору, никто из них не обернулся и потому не заметил скользнувшую вслед за ними тень, мгновенно растаявшую в воздухе. Но ни у одного из них не было привычки оборачиваться.
Глава 1. Служба в опасности
– Успели обменяться новостями? – спросил Радзивилл, войдя в учебный класс, как всегда не поздоровавшись, будто расстался с нами пять минут назад. На лице его играла широкая улыбка. Было видно, что он рад видеть нас, собравшихся вместе. Мы тоже были рады. Что собрались вместе. И еще тому, что старик снова с нами.
По старой привычке мы приветствовали его стоя. Я с любопытством посмотрел на большой старомодный портфель из желтой кожи, который командир держал в руках, потом перевел взгляд на его лицо и понял, что старик приготовил для нас сюрприз. Так оно и оказалось. Радзивилл открыл портфель и стал одну за другой извлекать из него небольшие красные коробочки, похожие на те, в которые в ювелирных магазинах упаковывают драгоценности для подарка. За коробочками последовала толстая стопка бумаг.
– Господа офицеры! – торжественно произнес командир.
Раздался стук отодвигаемых стульев, и мы вытянулись по стойке «смирно», руки по швам.
– Мне поручена ответственная и приятная миссия! – Торжественность в голосе Радзивилла достигла высочайшего накала. – То, что я должен сейчас сообщить вам, из соображений секретности до сих пор держалось в тайне. Но сейчас пришло время. Майор Кубанский!
– Я! – Моя стойка стала еще «смирнее».
– За ликвидацию угрозы ядерного взрыва в густонаселенной местности в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году вам присвоено звание Героя Советского Союза. Тут секретное приложение к указу президиума тогдашнего Верховного Совета, – он потряс пачкой бумаг, – но зачитывать не буду, потому что тогда мы и до ночи не управимся. Так что прошу верить мне на слово. Согласны?
– Так точно! – выпалил я. – Согласен!
Ничего себе! Оказывается, я уже четверть века хожу в героях!
– Это за Бобруйск, сынок, – другим, неофициальным тоном добавил командир. – Понял, надеюсь?
– Так точно, понял!
– Да не кричи ты, – улыбнулся он. – Будь проще! Это еще не все. Орден Боевого Красного Знамени – за Воронеж, Красная Звезда – за Магадан, орден Ленина – за Шауляй, орден Мужества – за Крым. Один из первых, кстати!
Скоро коробочки с наградами перестали помещаться у меня в руках, и я стал складывать их на столе. Орденов было в несколько раз больше, чем принес с Великой Отечественной мой покойный отец. «Вот бы порадовался старик за меня!» – подумал я. Он всегда очень трепетно относился к таким вещам.
– Майор Кацнельсон! – Следующим по списку шел Боря. Ему тоже досталась изрядная порция славы.
В итоге каждый из нас оказался Героем Советского Союза и обладателем большого количества других боевых наград как ушедшего в историю Советского Союза, так и новой России.
Когда звездопад закончился, командир дружелюбно спросил:
– Ну что, довольны, орлы?
Я кивнул, Боря ехидно хмыкнул (но по глазам я видел, что ему тоже приятно), а Мишка подскочил и заявил громогласно, пряча довольную улыбку:
– Не за награды служим, а исключительно исполняя долг перед отечеством!
– Ладно, ладно, садись… герой! – улыбнулся в ответ командир. – Я все понимаю. Помню, когда свои цацки получал… Трижды героем стать сподобился! А бюст на родине все равно не поставили. Тоже из соображений секретности…
Тут командир неожиданно запнулся и резко сменил тему:
– Налюбовались? Тогда попрошу сдать награды! У меня в сейфе они будут сохраннее.
– Что, даже примерить не дадите? – делано огорчился Мишка. – Хотя бы перед зеркалом покрутиться…
– Отставить шуточки, капитан Иванов! – строго сказал Радзивилл, но в глазах его промелькнула веселая искорка. – Не забывайте, что вы герои тайной войны и светить свои награды вам не придется никогда. Надеюсь, в положенных вам льготах и привилегиях вы не нуждаетесь?
Мы дружно рассмеялись. И в самой Школе, и после ее окончания наш быт был несравнимо комфортнее быта большинства наших сограждан.
– Вот и хорошо! – констатировал командир. – Ну а без публичной известности и мировой славы как-нибудь обойдетесь. А чтобы облегчить ваши страдания, сообщаю, что всем вам присвоены очередные звания. Кубанский и Кацнельсон со вчерашнего дня подполковники, остальные – майоры.
Мелочь, а приятно! Хоть и сомнительная это честь – стать подполковником на излете шестого десятка. Впрочем, что это я? Не в армии же, в самом деле!
Радзивилл собрал у нас коробочки с наградами, сложил в портфель вместе с бумагами и жестко сказал:
– Все! Праздник окончен, начинаются будни. Задание вам предстоит сложное и опасное, так что настраивайтесь серьезно. Ты, Михаил, не улыбайся, ничего смешного я не сказал…
– Да я ничего. – Рот у Мишки растянулся до ушей. – Просто вы перед каждым заданием одинаковые слова говорите.
– И что, я хоть раз соврал? – возмутился командир. – Или у вас когда-нибудь были простые или безопасные операции?
– Вообще-то нет, – смущенно ответил новоиспеченный майор, в своем довольно солидном возрасте внешне остающийся все тем же долговязым веснушчатым парнишкой, лишь слегка повзрослевшим.
– Вот и помалкивай! – отрезал Радзивилл и добавил, обращаясь ко мне: – Придется тебе, Кубанский, дисциплину в пятерке подтянуть! А то распустил подразделение…
Я показал Мишке из-под стола кулак.
– Я ничуть не преувеличиваю. Положение действительно тяжелое! – В голосе командира прозвучали металлические нотки. Поняв, что шутки закончены, мы подобрались. Даже с Мишкиного лица исчезла улыбка. – Хуже всего, что наши лучшие аналитики до конца не понимают, что происходит. Случилось то, чего не было со дня основания Службы, – нам противостоит тайная организованная сила, по всем признакам не имеющая отношения ни к одной из российских или зарубежных спецслужб. А мы, к глубокому нашему сожалению, ничего о ней не знаем. Кроме того, что организация достаточно мощная. Кубанский имел возможность в этом убедиться…
Я сверлил взглядом крышку стола, не в силах поднять глаза на ребят, хотя они уже знали о моем харьковском позоре.
– …Слушайте дальше, – продолжил командир. – По разработанному штабом сценарию я подставился противнику, и в моем собственном доме меня попытались взять четверо придурков. Конечно, у них ничего не вышло, я скрутил их и доставил по назначению. Но оказалось, что они практически ничего не знают. Кроме того, что они должны были заставить меня сдать своим сообщникам Кубанского. То есть я должен был убедить тебя, Володя, оставаться в квартире харьковского резидента, Виктора. Когда я повязал их, то думал, что мне удастся легко вытащить из них имя и фоторобот командира или заказчика, но не тут-то было! Эта информация у всех четверых оказалась закрыта таким мощным блоком, что снять его не получилось не только у меня, но и у лучших специалистов из штаба. Как только пытаешься проникнуть чуть глубже, у них начинает останавливаться сердце. Не хочется брать грех на душу, ребята хоть и нарушили закон, но все равно жалко их… Они ведь даже не одержимые. Обыкновенные парни из ОМОНа, все на Кавказе повоевать успели. Просто позарились на легкие деньги, решили подзаработать в свободное от работы время.
Командир замолчал, переводя дыхание, и я воспользовался этим, чтобы задать вопрос:
– Неужели такое возможно? Чтобы специалисты Службы да не смогли снять чей-то блок?