Поэтому я вскочила на ноги, злобно посмотрела на Страшного и предложила ему с его добрыми намерениями мне помогать идти куда подальше. Хорошо так было мне говорить, конечно, в футболке-то я уже погрелась, продукты его съела... Ну и ладно!
Страшный обиделся. Конечно, обидно, тут ничего не скажешь. Но лучше рубить все концы сразу.
– Ночевать иди домой, – проговорил Володька, не глядя на меня.
– Разберусь.
– Все знают, что ты ни в чем не виновата.
– Откуда?
– Да Руслан твой парень нормальный оказался, – удивил меня Страшный. – Он фотографии, что вы там с ним наснимали, распечатал. Сходил вместе со своей матерью к людям, которые вас поймали, и им их показал. Там все очень хорошо видно – как Парасоловы огурцы в теплице рвут... Так что все в порядке. Можешь не париться. Иди домой.
Стыдно. Правда, мне стало стыдно. Да почему я Страшному обязательно должна нравиться? А просто так, просто потому что он хороший человек, он мне помогать разве не может? Может, запросто! Я же ведь так могу. Вполне могу. Как-нибудь даже кому-нибудь помогу...
Володя Страшный – просто золото! Видит, что мне Руслан нравится, и рассказывает про него все хорошее. Бескорыстно.
Так. А зачем он тогда над Русланчиком издевался, предлагал ему жареных колорадиков есть? Думал, что он конкурент в борьбе за меня? Или нет никакой борьбы? Что надо думать?
Я окончательно запуталась. Сжала зубы, зашипела сквозь них – у меня всегда почему-то так получается, когда я волнуюсь и ничего не понимаю.
– Варька, ну чего ты такая злая, я никак не пойму? – Страшный подошел ко мне.
– Я не злая, я нормальная.
– Злая.
– А кому не нравится, тот может идти на хутор бабочек ловить... – Вот теперь я точно разозлилась! Еще не хватало, чтобы Страшный сейчас умно заявил, что нужно быть проще, и тогда, типа, люди ко мне потянутся.
Так, вот он и рот открыл... Но сказал совсем не то. Ошибочка у меня вышла.
– Ты нашим никому не нравишься, – заявил вдруг Страшный. – Только мне.
Вот это заявочки!
– Врешь. Я Руслану нравлюсь! – сквозь зубы произнесла я.
– Скоро перестанешь, – уверенно заявил Страшный.
Ого!
– Почему это? – больше я не знала, что спросить.
– Он мне сегодня пообещал. Дал слово пацана.
– А зачем?
– Говорю же: я его попросил.
Значит, Русланчик второй раз за сегодняшний день от меня отказался. Миленько! Молодец, Страшный! И сам даже не понимает, почему молодец. А потому, что теперь я про Руслана знаю все. И никакие фотографии Парасоловых, пойманных с ворованными огурцами в руках, тут не помогут.
Лихо у них это все получается... Но и мы не с дуба ссыпались. В смысле я.
– Да ладно, ты гонишь! – пришлось цинично сказать мне. – А вот если бы к тебе подъехал мой принц на белом «Мерседесе» и сказал: «А ну-ка откажись от Варьки, теперь она мне нравиться будет. А ты реально свободен!» Ты бы что сделал?
– Ну зачем ты меня подначиваешь? – грустным – честное слово, грустным! – голосом да еще как-то понуро спросил Страшный.
– Хочу знать, вот и спрашиваю.
– Ну, это же только слова... – неуверенно проговорил Володя.
Ага, понятно. И этого припер мой вопрос – он и дернул в кусты.
А вообще-то мне обидно стало – как это я никому не нравлюсь? «Нашим»... Это он деревенских имеет в виду? Ну, в плане амур-тужур, может, и никому. А так и с девчонками у меня все дружественно и нормально, и с пацанами. А если про других «наших» – поселковых, то есть – говорить, то там вообще без проблем. Я как я. Какая есть, с такой и тусуются.
– Страшный, расслабься. Кому надо, тому я нравлюсь. А таких людей дополна и больше. Понял? Так что не надо «ля-ля», а то би-би задавит.
С этими словами я демонстративно отвернулась от Страшного, отыскала на земле свою майку, отошла подальше. Скинула его здоровенную футболищу, не глядя, бросила за спину – типа: «Лови, Страшный, свое имущество!» – расправила свою мокрую майку, тряхнула ею в воздухе как следует и натянула на собственную тушку. Больно – не больно, значения сейчас не имело. Кажется, даже не больно, нормально. Затем повернулась к Страшному.
Тот стоял со своей футболкой в руках.
– Спасибо, я погрелась, надевай свою футболку, – сказала я.
Если бы физиономия Страшного не выглядела такой свирепой, я бы подумала, что он плачет. А так... Так вообще понять было нельзя, что он чувствовал в данный момент. Может, и прибить меня захотел. Прямо вот тут, ночью, на берегу реки. А что, и прибьет, раз так разозлился. И уплывет мой труп куда подальше...
– Злая какая-то ты... – вместо убийства тихо сказал Володька Страшный.
Я хотела нейтрально бросить ему «Пока!», но теперь пришлось говорить другое:
– А почему я должна быть доброй?
Страшный не ответил.
– Вот и я не знаю, – ответила я за него.
Еще раз сказала «спасибо» и быстро пошла по тропинке вдоль прибрежных деревьев к мосту.
«Злая, злая, злая...» – билось у меня в голове. Что значит – «злая»? А остальные какие? Лизка, что ли, добрая? Или наша Натаха? А вот Русланчикова мамаша – она какая, интересно? Вроде как злая. Надменная, высокомерная, привередливая. Много чего плохого, целую кучу плохого можно про нее сказать. А почему-то пошла к чужим людям неприятную ей девочку «отмазывать». И это перевешивает всю ее злобность и надменность. Вот как это понимать?
Я долго думала об этом – всю дорогу до дома. И почти у самой калитки вдруг сообразила: она не добрая и не злая. Она – справедливая. Да! Точно!
От этой мысли мне сразу весело стало, осмысленно. Я тоже буду такой! Не в смысле толстой и заносчивой, а в смысле справедливой, суровой и беспристрастной.
Я прямо даже представила себя такой – и жить захотелось! Чтобы делать что-то хорошее, справедливое, нужное людям. Особенно простым, которые сами не в состоянии за себя постоять.
Парасоловы... Операция не завершена. Даже если часть ее успешно осуществлена Русланчиковой матерью, моя миссия все еще не выполнена. Это перед пострадавшими владельцами огуречной теплицы доказана моя невиновность, это бабка моя отмыта от позора. А Парасолиха с подручным мужем не наказаны. А они должны понять, что так, как они, делать нельзя.
И потому – дрожжи. Старые добрые дрожжи. А это значит – чьи-то проблемы и их активное разрешение: недовольные соседи, возня, денежные затраты, плывущие по участкам отходы жизнедеятельности... Все по полной программе.
8
Новый Железный Феликс
Я пробралась в наш домик. Бабуля спала. Конечно, она тут же услышала, как я вошла, вскочила с кровати, бросилась меня обнимать, целовать, снова заплакала. Бедный ты мой человек...
– Бабуль, а к тебе извиняться-то твои обидчики приходили? – успокаивая бабку, спросила я. – Им стало стыдно, что они на тебя наезжали?
– Да прости ты их, Варечка... – всхлипнула бабан.
Ясно. Не приходили. От них дождешься! Это травить человека коллективно они горазды. А чтобы свою вину признать и попросить прощения за наветы – это фигушки...
Мне захотелось всем, всем без исключения паразитам дрожжей в сортиры накидать, чтобы те забурлили, а их владельцы забегали, избавляясь от нежданной-негаданной неприятности. Свою подлость они все равно никак не осознают, тут в кого ни ткни – все правы. И будут это с пеной у рта доказывать. Так что создание мелкой, но неприятной проблемы – лучшее для них наказание.
– Ну что ты переживаешь, Варя? – продолжала бабуля, почувствовав, как я вырываюсь у нее из рук и напрягаюсь. – Да бог с ними! Всем свою голову не приставишь. А нам здесь жить... Ты голодная? Где ж ты была? Мы тебя все искали, я аж в деревню бегала, звала тебя, моя голубушка... Давай-ка, у меня картошка наварена, поешь. Или супчику... А конфет? Вот, конфет покушай, я взяла на базаре. С молочком, а?