Дым ел глаза, забирался в ноздри сквозь ткань фрака, и голова кружилась всё сильнее и сильнее, заставляя мир двоиться. Тело требовало бежать вверх, но остатки разума удерживали его на месте. И, когда уже в лёгких почти не осталось воздуха, он услышал чей-то вскрик, за ним выстрел. Что-то тяжёлое рухнуло вниз, и откуда-то сверху глухо и затухающе донёсся голос Мориса, который его звал. Но ответить Виго не успел. Тёмный сгусток появился на фоне светлого проёма, пополз, растекаясь по полу, сгущаясь, становясь плотным и обретая реальные очертания какого−то чудовища. Тёмные щупальца потянулись к ногам Виго, и он выстрелил прямо в гущу этого тумана несколько раз, полностью разрядив барабан. Но что произошло дальше, увидеть он уже не успел — мир схлопнулся до одной точки и погас.
*Эрманито - (исп. hermanito) — братец, братишка.
*Фальеро — в данном контексте пиротехники. Испанский праздник Лас Фальяс — праздник огня, проводится в Валенсии в день Масленицы.
Глава 3. «Всё страньше и страньше…»
Она стояла перед ним — девушка в маске. Амалия де ла Луна. Она протягивала ему бокал и звала своей улыбкой…
И хотелось пойти за ней, но кто-то бормотал над ухом всякую ерунду, отвлекая от прекрасного образа, и от этого бормотания образ незнакомки пошёл рябью, словно отражение на глади пруда.
− … прям напасть какая-то! То одно, то другое! Святой Ангел Скорбящий, защити нас грешных…
− …и думать нечего! Всё от этих крыланов…
− Да не маши так, прямо в лицо перьями тычешь! Что же ты какая бестолковая!
Виго осознал, что звуки доносятся из реальности, и вместе с ними в тело постепенно возвращаются тяжесть и боль, а голова наливается свинцом. Он, не открывая глаз, потянулся рукой к затылку и нащупал на голове огромную шишку, а на лбу полотенце со льдом.
− Слава Ангелу! Очнулись, сеньор Виго? Сеньор Виго? — раздались голоса служанок.
− Отойдите, дайте осмотреть сеньора, − голос маэстро Гаспара заставил Виго открыть глаза.
Он лежал на кровати. Взгляд упёрся в белёную стену и образ Святого Ангела, вырезанный из акациевой доски. Кажется, это была комната мейстера Фернандо. Рядом с кроватью стояли служанки, и одна из них усердно махала над ними опахалом из страусовых перьев. Судя по запаху духов, опахалом поделилась донна Виолетта.
Доктор Гаспар отодвинул служанку и, участливо потрогав лоб Виго, принялся оттягивать ему веко, чтобы заглянуть в глаз.
− Маэстро, да будет вам! У меня крепкая голова, — хрипло ответил Виго, убирая руку доктора.
Он отбросил полотенце со льдом, сел на кровати и закашлялся.
Горло скребло, и в ноздрях, казалось, осела сажа, как в печной трубе. Снова закружилась голова, и даже в глазах потемнело, так, что Виго зажмурился. От кашля в затылок вонзилась боль, словно острые гвозди, но потом стало немного легче.
С кашлем из него будто разом вышел весь тот дым от петард, которым он надышался в подвале. Эрминья протянула ему стакан с водой и какими-то каплями доктора, и он выпил его жадно, держась одной рукой за кровать. Дурнота постепенно отступила, и комната перестала кружиться в тошнотворном колесе.
— Кто меня вытащил из подвала? — спросил Виго, рассматривая ссадины на костяшках рук.
— Эрр Морис, сеньор.
— И где он сейчас?
− С доном Диего и сеньором Джулианом провожают гостей, − произнёс маэстро Гаспар. — А вам нужно отдохнуть, сеньор, голова всё ещё кружится?
Виго отмахнулся от вопросов доктора и встал.
− Сколько я тут провалялся?
− Около часа, сеньор, − ответил доктор, − и ещё столько же вам нужно лежать. Слава Ангелу, всё обошлось, а могло быть куда хуже! Вы просто в рубашке родились, сеньор Виго.
Под причитания доктора и вздохи служанок Виго вышел из комнаты, всё ещё держась за стену.
Фиеста почти закончилась. Судя по запаху дыма, фейерверк всё-таки состоялся. А может быть, это его всё ещё преследовал запах горящих петард из подвала?
Он ведь мог погибнуть…
Слуги убирали мусор, уносили посуду и мебель, и большинство праздничных огней уже погасло. Гости разъезжались, и кого-то, едва стоявшего на ногах, гварды аккуратно уводили под руки по аллее.
Нападение, попытка ограбления, эйфары, этот странный чёрный туман… Всё это сейчас казалось каким-то абсолютно нереальным, и только боль в теле напоминала о том, что всё произошедшее какой-то час назад − правда.