— Ну это же написано в литературном стиле, — ответил Морис. — Это же кто угодно может быть Горным Львом…
— Да нет, Морис, написано, куда уж яснее, — хмуро ответил Виго. — Горный лев — это пума, это символ дома Агиларов, а Буйвол — это Наварро. Каждыйдом имеет свой родовой символ, и тут автор ясно даёт понять, что гончая, то есть преступник, действует по чьему — то наущению. А если точнее, по наущению грандов Голубого холма. И что в конце истории автор раскроет читателям его личность. Проклятье!
Виго взял со стола газету, прочитал последний абзац и отложил её в сторону.
— А я вот не пойму одного, — спросил Морис, почесав карандашом за ухом, — если эйфайры убивают людей, высасывают из них жизнь, то с чего бы людям их защищать? Ну понятно ольтеки, они там верят в своих богов и чудовищ. А жителям Нижних ярусов какое дело до эйфайров и их свободы?
— А потому что колдовство это всё, — ответил Фелипе. — Потому что ходят люди к их ведьмам и шаманам. А те их дурят, да опаивают своими зельями, вот они готовы идти хоть за пророком, хоть за козлом с рогами. Дон Алехандро, дай ему здоровья Святой Ангел, давно изгнал всех шаманов из Акадии. Всех, да не всех, кто — то осел в Лагуне и в Мадригеро, вот оттуда вся эта зараза снова и ползёт.
Когда они вышли от Фелипе и сели в коляску, Виго произнёс вслух:
— Я и подумать не мог, что мой отец способен на такую нечистоплотность.
— Хм, ну хефе, чужая душа — потёмки. Но теперь многое прояснилось.
— У меня в голове не укладывается. Мой отец и мой дядя придумали всю эту мистификацию с нападениями, чтобы протащить этот чёртов закон! — Воскликнул Виго зло. — Дядя ради собственной наживы и оплаты долгов, но зачем это понадобилось моему отцу? Он так люто ненавидел эйфайров, почему? У этого же должна быть причина! И это явно не деньги, потому что дон Алехандро в них не нуждался. Тут что-то другое. Но что? Я уже не в первый раз слышу, от Оливии, от Изабель, теперь вот от Фелипе, что он изменился весной. После этого его поведение стало очень странным. Его ненависть к эйфайрам, покупка банка, эти фальшивые нападения, закон о резервации, любовница — оперная дива, на которую он потратил состояние, ненависть к Дельгадо, этот камень и какой — то золотой свиток, за которым он охотился! И, в конце концов, чупакабра и пожертвования падре Лоренцо! Это какой — то калейдоскоп абсурда! Дон Алехандро, которого я знал двенадцать лет назад, не стал бы совершать таких странных поступков. А да, и ещё в придачу какой — то Пророк, который появился благодаря стараниям моего отца! — Виго отшвырнул шляпу на сиденье, посмотрел на Мориса и добавил тихо и даже Как- то зловеще: — Но самое плохое — это то, что Оливия, если за статьями стоит именно она, собиралась обличить кого — то из грандов, возможно собственного отца. Публично. В газете. Вот это полное безумие и катастрофа. А учитывая то, что она, возможно, писала Эспине манифесты, то у меня нет никаких сомнений в том, что она и Эспина заодно. Вернее, она находится в его полной власти. И что хуже всего, то, что она написала о Хирурге — правда. Именно поэтому её пытались убить. Если за этим стоит кто — то из грандов, то он, во — первых, знает, кто о нём пишет, а во — вторых, Хирург — его изобретение и та самая гончая. И ещё одна статья может просто всё взорвать.
— Мдя… — Морис поскрёб подбородок в замешательстве.
— Нужно съездить в гасиенду и поговорить с Домеником, как можно скорее. Думаю сразу после сената.
— И нужно вернуться к исходной точке, — добавил Морис. — Нужно искать источник странного поведения дона Алехандро. Что могло случиться весной? И тут я вижу два пути: нотариус из Тиджуки, который должен знать хозяина бриллианта и падре Лоренцо. Он точно знает, что было у дона Алехандро на душе.
— Ну падре тут нам мало чем поможет.
— А я вот думаю, как раз наоборот, — ответил Морис, — заглянем — ка в храм по дороге.
— Вряд ли падре нам что-то расскажет. Тайна исповеди и всё такое, — отмахнулся Виго.
— Доверься мне, — ответил Морис, нахлобучивая шляпу.
— А что ты думаешь об этом Пророке? — спросил Виго. — Во всей этой истории нам не хватало только Пророка!
— Ну тут — то всё просто. Думаю Фелипе прав — шаманы и ведьмы опаивают живущих в Нижнем ярусе людей. В вильях у Лагуны ведь живут одни бедняки, и скорее всего, там шаман или ведьма, и за падре, и за лекаря. А ты видел, что эти зелья делают с человеком. Твой отец тому пример. Так что, кто угодно мог нацепить рубище и пойти по улицам, пользуясь случаем. Главное — то что? Главное, чтобы твои последователи просили для тебя милостыню. Обычный заработок мошенников. Знаешь, сколько я видел фальшивых ясновидцев и калек? Не сосчитать.