− Поберегис−с−сь! Хей! Хей! Тронко!* Разуй глаза, смотри, куда прёшь! Дай дорогу благородным донам!
Коляска сорвалась с места и, сопровождаемая лихими выкриками возницы, понеслась по улице, виртуозно объезжая прохожих.
На пирсе Морис сорвал со стены несколько плакатов и теперь внимательно разглядывал один из них. С листа серой бумаги на него смотрело странное уродливое создание. Оно выглядело, как человек, только вместо туловища имело толстый мохнатый кокон, позади которого торчали крылья, чем-то напоминающие одновременно крылья нетопыря и стрекозы. Внизу этого, безусловно, талантливого художества красовался призыв срочно принять закон о резервации эйфайров.
− Это бабочка что ли? Или человек-летучая мышь? Что вообще курил этот художник? — буркнул Морис и поднял вверх другой плакат.
На нём был изображён мифический вампир, вцепившийся в горло какому-то несчастному. Позади вампира тоже виднелись жутковатые крылья, свисающие со спины, словно фалды нелепого фрака. Брызжущая во все стороны кровь была дорисована вручную и притом настолько аляповато, что казалось, будто над этими плакатом пробежала курица с оторванной головой.
Морис расстелил оба плаката на дне коляски и, стянув ботинки, поставил ноги прямо на изображение мохнатого туловища эйфайра.
− Их тут что, так много? Этих… хм, «бабочек»? — спросил он своего спутника и указал пальцем на рисунок.
− Эйфайров? Да, много, — устало ответил Виго. — Больше, чем где бы то ни было в Магонии.
− А почему эйфы набились именно сюда, как блохи в собачью шубу? — снова спросил Морис, развалившись на сиденье и принявшись обмахиваться шляпой. — Я в своей жизни встречал только одного эйфа, и то он ни черта не был похож на эту моль-переростка. И уж кровь он точно ни у кого не пил, зато прикладывался к бутылке за здорово живёшь, и подох от чёрной жёлчи. Так почему в Акадии? Им тут что, мёдом помазано?
− Ну…как тебе сказать… Причины, на самом деле, целых три, − неторопливо ответил Виго, разглядывая узкие рукава протоков, сплетающиеся в причудливый узор в дельте реки. − Первая − здесь тепло.
Нижняя Акадия − город мостов, каналов и пирсов. Рио де ла Брума впадает здесь в лагуну, заботливо отгороженную от океана длинной каменной грядой, немного возвышающейся над морем. Издали эта гряда смахивает на гребнистую спину крокодила, но именно благодаря этому волнорезу, воды в лагуне тихие, спокойные и очень тёплые. А от северных ветров город защищён горами. Перед тем, как слиться океаном, здесь, в низине, река разделяется на множество рукавов и протоков, затопляя болотистую низменность. И не поймёшь сразу, где заканчиваются разливы реки и болота, и начинаются мангровые заросли побережья.
− И что? Ну, много, где бывает тепло, — Морис вытер вспотевший лоб.
− Эйфайры очень чувствительны к холоду. На севере у них пропадает способность подпитываться от людей. Они там быстро чахнут и умирают. Они, как… бабочки, − Виго указал на плакат под ногами Мориса. — Это, конечно, больше карикатура, но в ней есть некое здравое зерно.
− И что, у кого-то из них и правда есть мохнатое брюхо и крылья? − Морис, развёл носки ног в стороны, снова разглядывая рисунок.
— Это не крылья… Это аура. Так мы её классифицировали. Нечто эфемерное, не видимое обычному глазу. Вернее, глазу обычного человека. Хотя есть некоторые люди, особо чувствительные к эфиру, так вот они могут её видеть. Ну и само собой, другие эйфайры видят друг друга и узнают издалека.
− Так твоё изобретение, то, которое ты везёшь, позволит увидеть эту ауру любому человеку? — спросил Морис, продолжая разглядывать рисунки.
− Ну… Да. Что-то вроде этого, − нехотя ответил Виго. — Но его ещё предстоит проверить, так сказать, на большой массе особей.
− А вторая причина? — продолжил любопытствовать Морис.
− Лагуна, − Виго указал шляпой на раскинувшееся вдали зелёное марево болот и мангровых зарослей. — В этих болотах растёт редкая орхидея, из которой ольтекские шаманы умеют делать специальное средство — туату. Если эйфайр закапает её в глаза, они меняют цвет, и их становится не отличить от человеческих. А ещё в этих мангровых зарослях водится маленькая рыбка, из которой эти же шаманы делают другое средство — аругву. Такой порошок из костей и плавников этой рыбки. И если эйфайр его выпивает, то его аура перестаёт светиться золотым, и его невозможно увидеть даже с помощью моего изобретения. То есть, здесь они могут беспрепятственно маскироваться под обычных людей.
− Н-да, местным властям стоило бы для начала вздёрнуть всех шаманов, чтобы решить проблему, − усмехнулся Морис. — До чего подлый народ эти ольтеки! Мало их мой дед в своё время перебил в Икуале. А тут видишь, нашли способ заработка!