— Когда ты стоишь на пороге смерти и отчаянно хочешь жить, знаешь, сынок, и не на такое решишься. Это я тебе говорю как тот, кому уже немного осталось. На закате жизни начинаешь о многом сожалеть и думаешь, что, будь ты молод и здоров, вернись ты на сорок лет назад, ах, как бы многое ты изменил в жизни! — дядя снова затянулся, погладил свои бакенбарды и, помолчав немного, добавил, глядя на Виго. — За такое могут и душу дьяволу заложить, не то, что нанять убийцу. Но я, хоть и стар, как та черепаха, да ещё не подрастерял мозги и хватку, и вот что я тебе скажу. Послушай старого дядюшку и начни действовать. Не просто сиди в обороне, а пошли в авангарде отряд драгун да расставь ловушки. Надо поймать эту гниду на живца, − дядя сжал узловатые пальцы в кулак, будто пытаясь раздавить воображаемого врага. − А лучшая защита — это нападение. Я сегодня, когда играл в клубе в карты, не просто время терял, а пустил слух, что дон Алехандро пожертвует этот камень в храм Святой Маргариты. Распилит его на части, чтобы украсить одну из старейших икон. Так дон Алехандро спасёт бессмертную душу и обеспечит себе райскую жизнь. Если камень распилить на части, то он утратит свою чудодейственную силу, и никто больше не сможет им воспользоваться. И поверь мне, как только эта новость долетит до нужных ушей, в этот дом явятся все наши недоброжелатели, — дядя обернулся и, постучав в дверь набалдашником трости, крикнул: — Где эта чёртова Делисия? Делисия?! Я же велел принести кофе! И ром.
− Ты его видел? Этот бриллиант? И где он сейчас? — негромко спросил Виго, подумав, что если это вдруг правда, то дядя и сам мог бы желать заполучить такое сокровище.
Подозревать нужно всех…
− Видел? Не-е-т, Алехандро так над ним трясся, что никому не показывал. Надо думать, он спрятан в сокровищнице, а ключ теперь от неё у Доменика.
− У Доменика? С чего вдруг? — удивился Виго.
− Он же старший мужчина в доме. Хотя какой он мужчина! Но, пока мой брат не преставился, а ты болтался бог знает где, он был хранителем ключа. Но открыть сокровищницу всё равно можешь только ты, − дон Диего затянулся и выпустил огромный клуб дыма, который почти полностью скрыл его лицо.
− Почему только я?
− Ясно, почему! Печать крови. Алехандро оставил это право тебе.
Виго откинулся на спинку кресла и задумался.
Что это за бриллиант такой, и откуда он вообще взялся? Кто придумал эту легенду с бессмертием, и почему все поверили в то, что это правда? Бред какой-то! А уж Доменик — хранитель ключа! Да он и муху не убьёт, уж у него отнять ключ проще простого! Правда, открыть без крови Виго сокровищницу никак нельзя, и, судя по всему, дядя уже пытался…
Подозревать надо всех…
— А откуда вообще взялся этот бриллиант? — спросил Виго после того, как Делисия, расставив чашки с ароматным напитком, ушла, плотно притворив за собой дверь.
— А вот это, сынок, весьма запутанная история. И всю правду о нём знает только сам Алехандро.
Глава 9. Сердце Ангела
Когда дядя ушёл, Виго снова открыл окна, чтобы выгнать тяжёлый табачный дух, и какое-то время стоял на балконе, глядя на сад и цветущий у забора жасмин. Летучие лисицы возились в кроне высокого дерева и недовольно попискивали. Внизу садовник стриг разросшиеся кусты, методично лязгая ножницами, где-то кухарка орудовала деревянным молотком, делая отбивные… Звуки раздражали. Запахи тоже…
Первые признаки будущего приступа головной боли.
Виго выдохнул. Надо отправить служанку в аптеку, кажется, эти дни будут для него очень тяжёлыми.
Он взял у Доменика ключи от сокровищницы и спустился в подвал. Прошёл мимо хранилищ для продуктов и винных погребов в самый конец коридора. Тяжёлая деревянная дверь в железной окантовке подалась с трудом. Вот так запросто открыть её вору не удастся, да и у двери, поочерёдно сменяя друг друга, круглосуточно дежурили гварды.
В этой комнате не было окон или других дверей, а стены — сплошь из камня, как и арочный потолок. Проникнуть сюда было не так-то легко, так что, может, дядя Диего зря паникует.
Виго вошел в сокровищницу, чуть пригнув в дверях голову, и зажёг фонари. В комнате на полках стояла золотая и серебряная посуда, а на полу — малахитовые вазы. Золочёные доспехи какого-то прадеда висели на крюках, рядом — кираса и сабля, а чуть дальше расположились инкрустированные камнями шкатулки и ещё много чего, что не умещалось в парадных комнатах особняка и выставлялось только по праздникам.