Я бежал со всех ног, вглядываясь в темноту впереди и опасаясь, что мою задницу поджарит огонь сзади. Коридор в голубом мареве сенсора был чист.
За спиной жахнуло, коридор вспыхнул белым, меня швырнуло вперёд, и я полетел мордой в пол. Машинально выставил руки, и повреждённое плечо пронзила дикая боль. Кажется, на этот раз я его добил.
Тем не менее, я поднялся, развернулся и побежал обратно — навстречу огню. Из-за него сенсор оказался практически бесполезен, и мне пришлось двигаться наугад.
Несколько секунд, и я оказался в аппаратной. В стене зияла огромная дыра, кругом бушевали огонь и дым. Я отключил ночное видение, а затем, шатаясь, подошёл к краю и с трудом преодолел желание схватиться за оплавленные стены — так недолго было прожечь окровавленные ладони до самых костей. Я едва стоял на ногах: в пробоину врывался пронзительный ледяной ветер. Пришлось опуститься на четвереньки, чтобы не улететь в пустоту. Руки скользили, на них налипала бетонная крошка, и они покрывались серо-бурым наростом.
Я увидел самолёт. Он завис почти вплотную, и из люка протягивался металлический шест с ременной петлёй на конце. Мне нужно было только пристегнуться, но одна рука висела плетью, а вторая кровоточила, и запястье опухло так, что я едва мог двигать кистью.
— Давайте быстрее! — нетерпеливо проговорил пилот, видя, что я медлю.
— Постараюсь! — ответил я и принялся возиться с ремнём.
Наконец, мне удалось обернуть его вокруг груди и защёлкнуть пряжку. Я уже собирался сказать пилоту, что, слава Богу, готов, как вдруг «Фаэтон» сделал резкий поворот, и меня сорвало с края аппаратной!
Я повис в воздухе, ничего понимая, а самолёт открыл огонь по бреши. Он поливал её огнём почти полминуты, а затем сдал назад и ушёл вниз. Стержень, на конце которого я болтался, начал втягиваться внутрь, и вскоре я оказался прямо перед люком. Схватившись за край, я собрал остаток сил и забирался в самолёт. Как только я упал на пол, люк закрылся.
— Что случилось? — спросил я, переводя дух.
— Появился какой-то робот. Думаю, боевой. Что с техниками?
— Погибли.
— Все?
— Думаю, да. Связь с ними прервалась?
— Да. Почти сразу, как вы объявили тревогу.
— Их застрелил модуль. Наверное, на Авалоне их полно.
— Теперь с этим разберутся военные. Пристегнитесь, мы сейчас будем ускоряться.
Я добрался до кресла и упал в него. Одной рукой кое-как застегнул страховочный ремень и подключил к маске шланг.
— Готовы? — спросил пилот.
— Да!
Несколько минут меня тошнило, но затем газ сделал своё дело.
Я рассмотрел руки. Похоже, без больницы не обойтись. Ничего серьёзного, но пару костей придётся вправить. И, возможно, зашить несколько сухожилий. Похожу недельку с бинтами — не впервой.
Откинувшись на спинку кресла, я прокручивал в голове то, что произошло на Авалоне. Безумно жаль было Серёгу, Дэна и Лёву. Некоторое время я чувствовал себя опустошённым.
— Похоже, вам досталось, — проговорил пилот. — Сейчас я введу вам через маску медикаменты. Дышите глубже.
— Отлично. Давай.
Прошла пара минут, и меня начало клонить в сон.
— Эй! Я не просил меня усыплять!
— Всё нормально. Это обезболивающие.
Глаза у меня начали закрываться, и через минуту я провалился в липкую, чёрную пустоту.
Какие-то омерзительные существа, похожие на здоровенных лысых летучих мышей, копошились на равнине, над которой я парил. Наверное, я выполнял тренировочный прыжок с парашютом. Беглый осмотр моего костюма и снаряжения убедил меня, что это не так. В первую очередь, потому что и костюм, и снаряжение отсутствовали: я был абсолютно голый, только кожа у меня была твёрдая и покрытая сеточкой трещин — вроде тех, что появляются летом на крашеных досках. Я не чувствовал холода, хотя на такой высоте должно быть, мягко говоря, не жарко. Поток воздуха тоже не причинял мне дискомфорта.
Уроды внизу представляли собой сплошную массу, я уже слышал их повизгивания и тявканье, чувствовал исходившую от равнины вонь. Взглянув вперёд, я заметил, что там земля была покрыта снегом. И дальше, вплоть до горизонта, затянутого тяжёлыми облаками, тоже. Кажется, это Антарктика. Вернее, её подобие, потому что я точно знал: в Антарктике никаких гигантских летучих мышей нет!
Я плавно снижался. На самом деле мой полёт больше походил не на падение, как мне показалось вначале, а на планирование. Вот только за счёт чего оно осуществляется, было непонятно, поскольку у меня не было ни крыльев, ни дельтаплана. Словом, я пронёсся на бешеной скорости над визжащей и воняющей равниной и зарылся брюхом и лицом в снег. К счастью, моя новая кожа защищала меня не хуже бронескафа, а может, и получше. Поднявшись, на всякий случай я подвигал руками и ногами, чтобы убедиться, что всё цело. Переломов не обнаружилось, вывихов тоже. Кажется, я был в полном порядке.