— Ты говоришь о людях Тура? — уточнил ярл.
— Да. Я расскажу вам, откуда и как они появились. Общины наши веками сидели на этой земле, не ведая горя, покуда не пришел с закатной стороны Моренин пасынок, чаровник, которого прозывали Ртищ. Позже он объявил себя Туровидом. Сородичи прогнали его из веси за черную ворошбу, и он и нашел приют в Турьем Гульбище, поставив хижину у ручья Турье Копыто. Первое время отсельник сидел там тише воды — ниже травы, а местные о нем даже не слышали. Но вот однажды Ртищ натолкнулся на лугу на умирающего тура. Зверей этих в давние времена на нашей земле водилось немерянно, да с годами охотники их всех перебили, только шкуры и остались в избах. Ртищ застал последнего — большого старого вожака, который медленно издыхал от стрелы. Дух этого зверя чаровник сумел вобрать в свою плоть, а с ним — всю его мощь и звериную суть.
Волки Одина с изумлением внимали этому рассказу.
— Вот тогда, — продолжал Пачемир, — селяне из весей, окружавших Гульбище, залились горючими слезами, ибо Ртищ, ставший Туровидом, причинил им премного лиходейства. Люд, что в лес отправлялся — назад воротитья не мог. Расправлялся чаровник и с охотниками, и с бортниками, и с рыбарями. Всех, кого встречал — рвал на части. Сила в нем появилась необычайная, но сила темная, необузданная и звериная. То дух вожака стада туров, живший в теле человека, принуждал мстить людям за то, что те истребили его род.
— Откуда же взялись другие? — спросил Олав. — Те, что в турьих шкурах? Ты и это знаешь?
Пачемир горько улыбнулся.
— Скоро потянулись к Туровиду разные отщепенцы: все больше народ гнилой — от суда единоплеменников бежавший. Стали селиться в лесах Турьего Гульбища. Туровид их всех быстро подмял под себя, принудив себя почитать, как великого бога. Так и сложилась община людей-туров, которая за несколько лет разрослась без всякой меры, наводя страх на всю округу, да еще и отпрысков своих наплодив. По слову лютознатца туроглавые отбирали добро у путников, а селян резали, как скот на капище, построенном в его честь. Требы приносили Туровиду кровавые, и длилось это до той самой поры, покуда вы с ним не покончили. За это от всех родов наших вам поклон. Однако не ведали вы и не помышляли, сражаясь с Туровидом, что и ваша община некогда появилась на свет схожим образом.
— О чем ты говоришь? — насупился ярл.
Волхв помолчал всего мгновение.
— О временах, когда вожди и зачинатели вашего племени впервые пришли в ваш суровый морской край. Все они происходят из рода Юных, что владычествовал когда-то на бескрайних просторах между двух морей. Свеи такие же отпрыски его, как словене, кривичи, радимичи или волгаре с лужичанами. Однако вокруг этих вождей и их немногочисленных воинов быстро сплотились отщепенцы, что не смогли ужиться на родине в своих племенах и общинах. Они нашли для себя прибежище на севере, среди голых скал, и начали создавать воинские отряды тех, кто поклоняется…
— Богу Туру! — неожиданно вскричал Кандих, стоявший за спиной урман.
— Закрой рот! — глаза Олава метнули молнию.
— Именно так, — прикрыл веки Пачемир, не обратив внимания на резкий возглас ярла. — Только с течением времени образ этот исказился в душах людских, побуждая служить необузданной воинской силе и во имя ее приносить постоянные жертвы в виде умервщленных врагов…
Пачемир немного помолчал, давая возможность урманам осмыслить услышанное.
— Ты хочешь сказать, старик, — вопросил Бови Скальд, — что у нас с тобой общий корень, а земли, на которых сейчас живут наши собратья, прежде принадлежали роду Унных?
— Да, — подтвердил волхв.
— Ты говоришь про Юнглингов? — вдруг словно осенило ярла.
— Так их назвали в ваших краях, переиначив древнее имя Унных или Юных, пришедших с восхода. Тех, кто возводит свой род к Единому предку всех живущих…
— Наши великие вожди также ведут свой род от Унных, — заметил Кандих, но быстро осекся под гневным взглядом ярла.
— Некогда Юные создали обширную державу, вобрав в себя множество разных народов, — продолжал свой рассказ невозмутимый Пачемир. — Немало нынешних князей относят себя к ним. Кто-то заслуженно, кто-то, чтобы придать весу собственному имени. Но отрок прав. В эпоху расцвета державы, стяг Юных объединял общины Даждьбоговых внуков, роды потомков Асов, племена степняков с Приречья, с Дикого Поля и с Железных Гор, а также всех «залесных людей»: берендеев, весинов, водян. Юные совершали успешные походы и против надменных ромеев, и против правителей персиян, укрепляя свои рубежи. В пору великого князя Влиды сила Юных казалась неодолимой, а владения — безмерны…
— Если этот Влида был столь могуч, то почему я ничего не слышал о нем? — с сомнением в голосе воспросил Олав Медвежья Лапа.
— Ты знаешь его под именем Атли-Завоевателя[86], - ответил волхв. — Ромейские сказители всегда были хитроумны. Дрожа перед ним, они сделали все, чтобы очернить его образ; а может, и сами ошиблись. Они знали два имени этого человека. При рождении он получил имя Влида, а после того, как возглавил Унных — взял себе прозвище Атли или От-Тила — Пришедший с Великой реки Тиль. Так оно звучит на нашем языке и так его запомнили соседи. Вначале Ромеи знали Влиду, потом услышали От-Тилу, а имя Влида очень скоро исчезло из всех договоров и иных письмен, дав повод невежественым людям думать, будто Влида погиб. Ну, а как мог погибнуть старший брат? Вот и сочинили историю о двух кровных братьях: старшем Влиде и младшем Атли, в которой младший, побуждаемый жаждой власти, убил старшего.
— О нем говорится в преданиях о Вельсунгах, — неожиданно нарушил свое молчание Даг Угрюмый, подняв глаза на Бови Скальда. — Атли-конунг одолел дружину братьев Гуннара и Хогни.
— Отважен и грозен был князь Влида, — вещал Пачемир почти распевно. — Большинство ворогов не выдерживали даже взгляда этого человека. Своим мечом он сбил спесь и с западных, и с восточных ромеев, заставив просить милости и пощады. Стольный же град свой поставил меж реками Даной и Тисой. Толковали, что клинок великого князя особый, недаром прозывался он Огненным Мечом и на заре времен принадлежал праотцу Ярию. Один вещий кудесник преподнес его Влиде на берегу Белой Заводи в Великой Степи. С этим оружием князь был неудержим в сече, постремляясь на супротивников своих, аки Перун Сварожич. Все, видавшие его на бранном поле, приходили в трепет, поражаясь сходству с Небесным Ратаем. Черного скакуна Влиды звали Молния, стяг, под коим бились его дружины, украшал Крес Перунов…
Внимавшие речи жреца воины неожиданно увидели перед собой обширную равнину, густо усеянную мертвыми телами. Здесь были целые горы покореженного оружия: помятые шлемы с цветастыми гребнями и перьями, расколотые щиты, брошеные знамена, много нарядных плащей, теперь втоптанных в грязь. Коршуны уже радостно били крыльями, предвкушая свой пир, тогда как в стане победителей, разгоряченных битвой, начинался пир человеческий. Звучали торжествующие возгласы, катились монотонные напевы, заглушавшие стоны раненых. И только один человек — невысокий, коренастый, с глубокими темными глазами, безмолвно стоял над остывающими врагами, задумчиво уперев руки в бока. Густые черные волосы его непокрытой головы были замараны кровью. Они прилипли к вискам и щекам, лежали на наплечниках простого кожаного панциря.
— Однако великий князь был не только могуч, но и справедлив, — вернул хирдманнов к настоящему голос Пачемира. — Даже ромеи и гречины стремились попасть к нему на службу, восхищаясь его благородством. За щитом Влиды они ощущали себя надежнее, нежели в пыльных городах своих продажных правителей. Немало смелых и мудрых мужей ромейского роду-племени состояли при князе. Скоро племенной союз Влиды расширился. С разных концов света продолжали приходить к нему вожди и богатыри, дабы принести присягу непобедимому воителю, хранящему в сердце божественное пламя. Вражеские грады сами открывали пред ним свои врата, гридни ромеев, страшась силы Влиды, переходили на его сторону. Только чудо спасло в те дни стольный Царьград гречинов от гнева великого князя…
Много громких побед одержал еще Влида, сплотив меж собой племена севера и юга, восхода и заката. Оружие его сурово карало западные роды отпрысков Водана, отступившихся от своих обычаев и продавших веру отцов за ромейское злато. Далеко продвинулись его ратники, не знавшие страха, правители бесчисленных стран спешили выказать ему свою покорность. Казалось, весь белый свет скоро склонит главу пред великим князем, а стяги его взовьются на самом краю земли. Однако в разгар приготовлений к новым походам, Влида неожиданно почил в своем шатре. Дух могучего воина воспарил в Ирий. Перун-Батюшка призвал к себе своего доблестного сына…