Бог, Справедливейший Судия, как сказано в той же Схоластической истории, не допустил, чтобы такое нечестие Ирода осталось безнаказанным[131]. По Божию суду тот, кто отнял сыновей у многих, сам лишился своих детей. Ведь царь снова стал подозревать Александра и Аристобула, когда один из приближенных признался, что Александр обещал ему щедрую награду, если он подмешает яд в чашу Ирода. Также цирюльник признался Ироду, что ему были обещаны богатые дары, если во время бритья он перережет царю горло. Суля цирюльнику награду, Александр прибавил, что не следует возлагать надежды на старца, который красит волосы, чтобы казаться юношей. Разгневанный отец приказал убить обоих сыновей и поставил будущим царем Антипатра. В преемники Антипатру он назначил Ирода Антипу. Кроме того, царь проявлял отеческую любовь к Ироду Агриппе и Иродиаде, дочери Филиппа, которые наследовали Аристобулу. По этим двум причинам Антипатр стал испытывать непреодолимую ненависть к отцу, так что стремился отравить его. Ирод узнал о том и заключил его в темницу. Услышав, что Ирод убил своих сыновей, кесарь Август сказал: «Я скорее бы желал быть свиньей Ирода, чем его сыном. Ведь будучи правоверным иудеем, он щадит свиней, а сыновей убивает».
Когда Ироду исполнилось семьдесят лет, он тяжко заболел. Его мучила жестокая лихорадка, чесотка, ломота во всем теле и боль в ногах. Срамной уд его кишел червями и издавал зловоние. Кроме того, Ирод постоянно кашлял и задыхался. Врачи опускали его в елей, словно покойника. Узнав, что иудеи с радостью ожидают его смерти, Ирод собрал благородных иудейских юношей и заключил их в темницу. При этом Ирод сказал Саломее, сестре своей: «Знаю, что иудеев порадует моя смерть. Однако у меня будет много плакальщиков и достойная похоронная процессия, если ты исполнишь мой приказ: после моей смерти казни всех, кого я держу под стражей, дабы вся Иудея рыдала, хотя и против своей воли».
Ирод имел обыкновение после обеда съедать яблоко, которое сам очищал для себя. Однажды, держа в руке нож, он стал задыхаться от кашля. Оглянувшись, не станет ли кто мешать ему, он занес руку чтобы пронзить себя, но сотрапезник удержал его десницу. По всему дворцу немедленно разнесся скорбный вопль, как будто царь умер. Услышав крики, Антипатр обрадовался и пообещал вознаградить тюремщиков, если его отпустят. Ирод больше страдал от того, что узнал о радости сына, чем от ожидания скорой смерти. Он послал приближенных умертвить Антипатра и объявил Архелая наследником своего царства. Через пять дней царь Ирод умер, счастливый во всем, кроме семейных дел. Сестра его Саломея освободила всех, кого царь приказал казнить. Ремигий же в Толковании на Матфея, напротив, говорит, что Ирод заколол себя ножом, которым чистил яблоко, и Саломея, сестра его, следуя приказанию брата, казнила всех узников[132].
XI. De Sancto Thoma Cantuariensi
О святом Фоме Кентерберийском
Фома означает бездонный, или близнец, или усеченный. Бездонный, то есть глубокий в смирении, которое он явил, нося власяницу и омывая ноги нищим. Близнец — в двойном служении: словом и примером, усеченный — в мученичестве.
Фома Кентерберийский, находясь при дворе короля Англии, видел, что многое там противоречит установлениям веры. Покинув двор, Фома препоручил себя архиепископу Кентерберийскому, и тот поставил его архидиаконом. Сам епископ умолял его занять пост королевского канцлера, дабы присущее Фоме благоразумие положило конец притеснениям, которые чинили Церкви ее враги. Король же полюбил его настолько, что после кончины архиепископа пожелал вознести Фому на вершину церковных почестей. Фома вначале упорно сопротивлялся этому, но, наконец, возложил на свои плечи обет послушания, дабы нести его и далее.
Тотчас же Фома полностью изменился и стал безупречен. Он изнурял плоть власяницей и постами и одевал власяницу не только вместо нижней рубахи, но также носил доходящие до колен грубые штаны. Свою святость Фома скрывал столь тщательно, что, радея о достоинстве священнослужителя, облачался в подобающие одежды и держал себя сообразно принятым обычаям. Ежедневно, преклонив колена, он омывал ноги тринадцати нищим и каждому из них подавал милостыню — четыре серебряные монеты.
Король стремился подчинить Фому своей воле, дабы умалить Церковь, ибо желал, чтобы во время его правления укреплялись обычаи, установленные его предшественниками и ограничивавшие церковные привилегии. Фома навлек на себя гнев короля и придворных, ибо наотрез отказался его поддержать. Наконец, король стал притеснять его и других епископов столь жестоко, что даже грозил вынести Фоме смертный приговор. Введенный в заблуждение советами вельмож, Фома на словах согласился с требованиями короля. Но затем, увидев, сколь великая опасность угрожает душам, архиепископ наложил на себя суровое покаяние и сам отлучил себя от церковных служб до тех пор, пока верховный понтифик не удостоил восстановить его в служении. Король потребовал, чтобы Фома скрепил своей подписью данное на словах обещание. Архиепископ мужественно сопротивлялся ему и покинул двор, неся возложенный на него крест. Нечестивцы же кричали вслед: «Держите вора, смерть предателю!».
131
Col. 1544f
132