Отношение к книге Иакова Ворагинского менялось на протяжении столетий. Протестантская критика незаслуженно сурово обошлась с сочинением средневекового автора. Отзвуки поверхностных критических мнений до сих пор слышны в популярных статьях о Золотой легенде. При этом после стандартного набора замечаний (компилятивность, «варварская» латынь, постоянные рассказы о чудесах) констатируется факт, что книга оказала беспрецедентное влияние на культуру Средних веков и Возрождения.
В предисловии к I тому Acta Sanctorum Жан Болланд подчеркивал, что только исследователь, знающий специфику агиографического жанра, в состоянии оценить стиль Золотой легенды, который знатоки риторики и классической латыни считали варварским и примитивным. Работая с многочисленными рукописями деяний святых, Болланд высоко оценил труд по сбору агиографического материала, проделанный Иаковом Ворагинским, и отметил, что глубокая вера автора Легенды о святых явлена на каждой странице его книги[53].
Пламенными апологетами Золотой легенды стали переводчики книги. «Подобно тому как золото справедливо считается благороднейшим среди других металлов, сия легенда является самой благородной среди всех прочих книг», — указывал в предисловии к английскому изданию 1483 года Уильям Кэкстон[54]. «Писать о добре, творить его — это и есть, в действительности, цель Иакова Ворагинского», — отмечал отец Жан-Батист Роз, первый переводчик Золотой легенды на современный французский язык[55]. Ученые, непосредственно соприкасавшиеся с оригинальным латинским текстом Легенды о святых, не могли не ощутить обаяние литературного таланта брата Иакова из Варацце. «Именно печать личности автора, очарование его искренности и подлинное волнение, с которым он повествует о судьбах своих героев, объясняют стойкий успех книги в продолжение трех столетий», — писал И.Н. Голенищев-Кутузов[56]. Небольшой очерк И.Н. Голенищева-Кутузова до настоящего времени является единственным исследованием, написанным о Золотой легенде на русском языке.
На рубеже XIX-XX вв. романтический взгляд на Средневековье привлек к Золотой легенде внимание литераторов и художников. В книге стали видеть выражение «средневекового духа», говорить о безыскусности и простоте, роднящей сочинение блаженного Иакова из Варацце с Цветочками святого Франциска и народными легендами. В 1892 г. Уильям Моррис выпустил в издательстве Кэлмскотт-пресс один из шедевров книгоиздательского дела — три тома Золотой легенды в переводе Уильяма Кэкстона, иллюстрированные изысканными гравюрами и стилизованные под средневековую книгу какой ее представляли художники-прерафаэлиты[57].
В середине XIX в. немецкий филолог Теодор Грессе издал латинский текст Золотой легенды[58], по которому были выполнены основные современные переводы книги на европейские языки. В предисловии Грессе указал, что в основу публикации положена инкунабула, хранившаяся в Дрездене, которую он считал наиболее ранним изданием, editio princeps[59]. В 1998 г. Джованни Паоло Маджони опубликовал текст латинской рукописи Легенды о святых из собрания Амброзианской библиотеки в Милане[60]. Публикация Грессе положена в основу новейшего критического издания Золотой легенды, вышедшего в серии Fontes Christiani[61].
Legenda Aurea относится к тем книгам, главы которых можно читать в том порядке, как расположил их автор, или выборочно, в любой последовательности, поэтому каждый читатель прочтет эту книгу по-своему. Вступление к первому переводу латинского текста Золотой легенды на русский язык мы хотели бы завершить фрагментом из жизнеописания святого Доминика. В этом отрывке вновь говорится о мире и милосердии — вечных темах легенд и проповедей архиепископа Генуэзского, блаженного Иакова Ворагинского:
«Магистр Александр, епископ Вандомский, упоминает о видении, которое созерцал некий школяр из Болоньи, преданный земной суете. Школяру казалось, что он стоит среди обширного поля и видит, как надвигается сильный ураган. Убегая от налетевшего ветра, он оказался у дома, двери которого были заперты. Школяр бросился стучать в дверь, прося, чтобы его впустили в дом, и хозяйка, бывшая внутри, ответила ему: «Я — Справедливость, я живу здесь, и это мой дом. Ты же неправеден и потому не можешь в нем пребывать». Услышав эти слова, опечаленный школяр отошел и, увидев рядом другой дом, направился к нему. Он постучал в дверь и снова попросил впустить его, но хозяйка дома ответила: «Я — Истина, и я живу здесь. Это мой дом, и я не приму тебя под свой кров, поскольку истина не освобождает того, кто ее не любит». Отойдя от этого дома, он увидел еще один и, подойдя к нему, точно так же попросил позволить ему укрыться от бури. Хозяйка, бывшая внутри, ответила: «Я — Мир, и я живу здесь. Нет мира нечестивцам, но только людям благоволения. Однако, поскольку я думаю не о наказании, но лишь о мире, я дам тебе полезный совет. Неподалеку живет моя сестра, которая всегда дает прибежище несчастным. Пойди к ней и исполни то, что она прикажет». Когда школяр подошел к дому, та, что была внутри, ответила ему: «Я — Милосердие, и я живу здесь. Если хочешь укрыться от грозящей тебе бури, войди в дом, где живут братья-проповедники. Там найдешь ты стойло покаяния, ясли воздержания и пастбище учения, осла простоты и вола разумения. Там Мария просветит тебя, Иосиф тебя облагородит, и Младенец Иисус спасет тебя». Пробудившись, школяр пришел в дом братьев-проповедников и, по порядку рассказав им свое видение, испросил облачение Ордена и получил его»[62].
53
54
«For in lyke wyze as gold is most noble above al other metalles, in lyke wyze is thys legend holden moost noble above al other werkys».
55
57
58
59
Грессе не указал выходные данные этой книги. Сопоставление текстов инкунабул позволяет сделать вывод, что в распоряжении Грессе была книга, изданная не позднее 1474 г. в Базеле Михаилом Венслером
61