Златоуст в сочинении Похвала святому Павлу[41] весьма превозносит этого славного апостола: «Не впал в заблуждение тот, кто назвал душу Павла великим лугом добродетелей и раем духовным. Какой же язык сможет восхвалить его, когда душа Павла в полноте обладает всякими благами, какие только могут быть у людей и даже ангелов. Но мы из-за этого не будем молчать. Напротив, скажем о многом. Ведь наивысший род похвалы — когда добродетель и величие человека превосходит обилие слов. Так и для нас зачастую много славнее быть побежденными, нежели побеждать.
Но откуда лучше всего начать похвалы Павлу как не с него самого? Во-первых, покажем, что он обладал всякими благами. Авель принес жертву, и потому он хвалим. Но если мы увидим жертву Павла, она будет выше, как небо выше земли. Ведь он дважды приносил в жертву себя самого и, терпя умерщвление в сердце своем и в плоти, не овец и быков, но самого себя приносил дважды. Но и этим он не удовольствовался, желая принести в жертву весь мир. Он облетел, как бы на крыльях, землю и море, Грецию, страны варваров и все земли под солнцем, делая из людей ангелов, некоторых же словно из бесов приводя в ангельский лик. Что сравнится с этой жертвой, которую Павел принес мечом Духа Святого на небесном алтаре? Авель пал, сраженный хитростью брата, Павел же был умерщвлен теми, кого желал избавить от многих зол.
Исчислить ли мне его смерти, которых он претерпел столько, сколько дней прожил? Ной спас в ковчеге только себя со своими детьми. Павел же, видя еще больший потоп, строил ковчег не из дерева, но, употребив вместо досок свои послания, спас из пучины весь тонущий мир. Ковчег его охватывает всю вселенную и скреплен не смолой и дегтем, но Духом Святым. Приняв тех, кто глупей неразумных животных, он делает их подражателями ангелов. Этот ковчег превзошел прежний. Ковчег, приняв в себя ворона, отпускал его вороном, и впустив волка, не смягчал его дикости. Ковчег же Павла, принимая ястребов и коршунов, делает из них голубей; изгоняя всякую дикость, делает дух кротким.
Все дивятся Аврааму, который по велению Божию оставил отечество и родичей. Но как он может сравниться с Павлом, который оставил не только отечество и родичей, но сам мир. Более того, он презрел даже небо и небо небес ради созерцания Христа. Он ищет одной только любви Христовой, когда говорит: Ни настоящее, ни грядущее, ни высота... и проч. (Рим 8, 38-39). Авраам, подвергаясь опасности от врагов, спас своего племянника. Павел же подвергся бесчисленным опасностям, чтобы спасти от власти диавола весь мир, и своими смертями приобрел для других покой. Авраам решился принести в жертву своего сына, Павел же тысячу раз приносил в жертву самого себя.
Некоторые удивляются долготерпению Исаака, который терпел, когда вырытые им колодцы были засыпаны. Павел же, видя засыпанный камнями колодец, то есть собственное тело, не просто уходил, как Исаак, но пытался возвести на небо тех, от кого терпел бедствия. И чем больше засыпали этот источник, тем обильней он тек, давая начало многим рекам.
В Писании показана дивная щедрость и терпение Иакова. Но есть ли душа, сделанная из адаманта, чтобы она могла подражать терпению Павла? Ибо он не семь лет, но всю жизнь был рабом ради Невесты Христовой. Терпя не только дневной зной и ночной холод, но и тысячи искушений, удары, каменование, вставая на всякое ристалище, Павел вырывал схваченных овец из пасти диавола.
Иосиф был украшен стыдливостью. Но и здесь, как бы то ни было смешно, можно похвалить Павла, ведь, распяв себя, он смотрел на красу человеческого тела и на все, что есть прекрасного в вещах, как мы смотрим на прах и пепел. Даже рядом с трупом он пребывал неподвижным, точно мертвый.
Все люди дивятся Иову, ибо он великий борец. Однако Павел усердствовал на ристалище не месяцы, но многие годы; он не чесал куском черепицы свои язвы, но нападал на уста львиные и боролся с бесчисленными искушениями, будучи тверже, чем камень. Не от трех или четырех друзей, но от всех неверных, и даже от братьев терпел поношение. Все оплевывали его, все проклинали. Иов был странноприимен и заботился о бедных. Но какое попечение Иов имел о немощных телом, такое было у Павла к страждущим духом. Дом Иова был открыт каждому страннику, но душа Павла была открыта всему миру. Иов, имея бесчисленных овец и быков, был щедр с нищими; Павел же, не владея ничем, кроме своего тела, им одним достаточно служил нуждающимся. И сам он вспоминает об этом: Нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии (Деян 10, 34). Великую скорбь доставляли Иову раны и черви. Но если взглянуть на побои, голод, узы, опасности, которые переносил Павел от родных, чужеземцев и всего мира, на его заботу о Церквах, на ожоги пламени, которые он терпел за всех соблазнявшихся, то станет ясно, что душа Павла была тверже камня, превосходила крепостью своей железо и адамант. Что Иов ощущал телом, то Павел терпел в душе. Его поглощала скорбь, большая всякой скорби: о всех, кто пал. Потому Павел изливал непрестанные потоки слез и из-за каждого мучился сильнее, чем роженица, как сам он говорил: Дети мои, для которых я снова в муках рождения (Гал 4, 19).