В честь императора римский народ стал называть августом тот месяц, который прежде именовался секстилий, то есть шестой месяц после марта. В память об одержанной императором победе все римляне в первый день августа справляли празднество вплоть до времени императора Феодосия[76], который начал править в лето Господне 426-е.
Евдоксия, дочь Феодосия и жена императора Валентиниана[77], по обету отправилась в Иерусалим, где некий иудей за большое вознаграждение отдал ей две цепи, которыми при Ироде был скован апостол Петр. Евдоксия вернулась в Рим в августовские календы. Увидев, как римляне отмечают праздник в честь языческого императора, она огорчилась, что такие почести воздают человеку, осужденному на проклятие. Евдоксия понимала, что народ нелегко отучить от обычая отмечать праздник в этот день. Поразмыслив, она решила сохранить торжество, но посвятить его святому Петру и называть праздником «Святого Петра в оковах».
Императрица посоветовалась со святым Папой Пелагием. Ласковыми увещеваниями Евдоксия и Пелагий убедили народ предать забвению память первого из императоров-язычников и праздновать память первого среди апостолов. Когда все согласились, Евдоксия представила привезенные из Иерусалима оковы и показала их народу. Одновременно Папа принес оковы, в которые апостола заключил Нерон. Чудесным образом звенья всех оков соединились, как будто и прежде были одной цепью. Папа с императрицей немедля постановили, чтобы почести, раньше воздаваемые осужденному язычнику, теперь воздавались князю апостолов. Они положили его оковы в церкви Святого Петра в Оковах, щедро одарив эту церковь и предоставив ей многие привилегии. Также было установлено повсеместно отмечать этот день как торжество. Так у Беды, и о том же рассказывает Сигеберт.
В лето Господне 964-е было явлено, сколь великой силой обладают оковы святого Петра. Случилось, что диавол на глазах у всех стал жестоко мучить одного из приближенных императора Оттона, так что одержимый принялся терзать себя зубами. По приказу императора его отвели к Папе Иоанну, чтобы тот обвил его шею оковами святого Петра. Когда на шею бесноватого возложили обычную цепь, исцеления не последовало, ведь цепь не обладала никакой силой. Тогда, достав оковы святого Петра, ими обвили шею одержимого. Диавол не смог вынести тяжесть столь великой силы и с воплем изошел на глазах у всех. Тотчас Теодорих, епископ Меца, схватил цепь и объявил, что отпустит ее, только если ему отрубят руку. Между епископом, Папой и клиром возник великий спор, пока сам император не положил конец ссоре, испросив у Папы одно из звеньев цепи для епископа[78].
Милет повествует в Хронике (и тот же рассказ есть в Трехчастной истории) о том, что в это время в Эпире появился огромный дракон. Епископ Донат, муж выдающейся добродетели, убил дракона, плюнув ему в пасть, но показал ему прежде крестное знамение. Восемь бычьих упряжек с трудом сумели оттащить дракона на место, где он был сожжен, чтобы его зловоние не отравляло воздух[79].
Милет говорит, и о том же рассказано в Трехчастной истории, что тогда же на Крите диавол принял облик Моисея. Собрав отовсюду иудеев, он привел их к обрыву над морем. Диавол обещал провести иудеев в Землю обетованную по морю как по тверди и погубил бесчисленное множество людей. Утверждают, что диавол отомстил иудеям, гневаясь на то, что они передали императрице оковы Петра: ведь из-за этого прекратилось почитание Октавиана. Поскольку скала нависала над морем, первые из прыгавших разбились об острые камни или утонули в пучине. Другие же, не ведая о том, также хотели прыгать в море, но проходившие мимо рыбаки рассказали о том, что произошло, и оставшиеся иудеи обратились к вере. Так в Трехчастной истории[80].
Четвертая причина установления праздника такова. Господь чудесным образом освободил Петра из оков и дал ему власть связывать и разрешать. Мы же связаны узами грехов и нуждаемся в освобождении. Поэтому мы прославляем святого Петра в этот день: как Петр удостоился освобождения от оков и получил от Господа власть разрешать, так и сам он разрешает нас от уз греха.
80