Трупы увезли, мужики вместе с фельдшером вернулись в хату Огибаловых. Такое надо было залить самогоном. Пили молча, не чокаясь.
– И какой бес Федьку на кладбище занес? – первым нарушил молчание хозяин дома.
– По пьяни, наверное, – ответил участковый. – Может, от Ирки-самогонщицы шел...
– Не иначе, – подтвердил Огибалов. – И что решать будем?
– А что тут решать, облаву надо делать. Если он уж повадился – все, не уйдет из этих мест. Может, военных вызвать? В Магадане ведь их много...
– Как же, поедут они... Егерей надо звать или МЧС, это, в общем, их работа, – предложил Лоскутов.
На том и порешили.
А утром Филатов, мало пивший накануне и часа три поспавший, поднялся раньше всех, оделся, разбудил Ивана и поманил его в сени.
– У тебя карабин чем заряжен?
– А что надо-то? – сперва не понял хозяин.
– Жаканы есть?
– Найдем... Во, холера, ты что, медведя решил завалить?
– Попробую. Давай карабин, патроны, и еще собака мне нужна. У кого есть?
– Сейчас организуем, – засуетился Иван. – Я с тобой пойду!
– Не пойдешь, – отрезал Филатов. – Дети у тебя.
Огибалов не настаивал.
Участковый так и не проснулся, когда десантник, забросив за плечо ремень карабина, углубился в лес. Впереди вынюхивал медвежий след здоровенный волкодав, позаимствованный ради такого случая у одного из деревенских – сторожа магазина. Свежего снега накануне не выпало, и след зверя Филатов мог взять и без собаки. Но овчарка должна была предупредить, если медведь зайдет сзади, что бывало с охотниками не единожды.
Филатов шел уже километров пять. Редколесье постепенно сменилось густыми зарослями, и тут десантник заметил, что пес насторожился. Пробежав еще метров сто, он замер и залился лаем. Из-за ели появился зверь.
На самом деле медведь совсем не такой неповоротливый и медлительный, как его представляют и рисуют в детских книжках. Этот, по определению коренных таежных жителей, «лесной человек» – один из самых ловких и опасных зверей мира. По грации он может поспорить со львом, а по хитрости даст ему сто очков форы. Но и охотник, который в этот утренний час выступил против него, принадлежал к числу самых опасных людей мира. И зверь проиграл.
Филатов не любил охоту в принципе. Слишком много человеческой крови пришлось ему пролить, чтобы добавлять к своему счету невинных зверей. Но здесь речь шла о том, что зверь мог легко разделаться с жителями деревни, приютившей Юрия и оказавшейся такой гостеприимной. Такие шатуны, бывало, уносили детей... И Филатов выстрелил. В меткости с ним не мог сравниться самый лучший охотник. И рука на этот раз его не подвела. Жакан вошел прямо в сердце вставшего на дыбы зверя. Ростом он был не ниже Филатова.
«А говорят, от пьянки у людей руки трясутся, – подумал десантник, последние годы весьма злоупотреблявший алкоголем. – Так не верьте, граждане...»
Десантник свистнул собаке, вылизывавшей окровавленный снег, и отправился назад, в деревню. На околице, куда он вышел через час, Юрий обнаружил толпу мужчин, вооруженных двустволками и карабинами и направлявшихся в лес. Среди них был и Иван. Увидев Филатова, он бросился ему навстречу и остановился в метре от него с немым вопросом в глазах.
– Берите сани и езжайте по моим следам. Километров пять отсюда. Здоровый зверь, – спокойно сказал Филатов.
Мужики окружили его, гомоня на все лады и выражая свое восхищение пришлым городским человеком.
Медвежатина оказалась вкусной, хотя медведь действительно не нагулял к зиме жиру. Фельдшер, который сидел на почетном месте около Филатова и Огибаловых, – как-никак, спасли десантника именно они – после пятой рюмки рассказал, что он звонил в Магадан знакомому егерю и тот подтвердил, что такие случаи бывают, хотя и редко. Не готовые к зимней спячке звери очень опасны.
Гости, собравшиеся в хате Огибаловых, разошлись за, полночь. И только к следующему утру участковый вспомнил, что надо бы и честь знать, спросил, какое сегодня число, и схватился за голову. Ему давно надо было быть в Сусулене с отчетом. Свою угрозу доставить Филатова в город в качестве подозрительной личности он уже не вспоминал. Юрий решил поехать с ним, попрощался с Марьей и втайне от мужика сунул ей пачку стодолларовых купюр – подкормишь, мол, детишек.
До райцентра ехать предстояло часа два, а то и все три, и Марья укутала его в кожух, чтоб не замерз, – зима в свои права вступила, суровая колымская зима. В дороге Филатов разговорился с участковым и ненавязчиво выяснил, что золото на Колыме воровали, воруют и будут воровать, пока оно есть в земле...
Глава 22
Около полудня на центральной площади небольшого колымского городка Сусулен стоял одетый в теплую кожаную куртку гладко выбритый мужчина лет сорока. Побрился он только что, в местной парикмахерской, освежился одеколоном и теперь был готов предстать перед своей одноклассницей, адрес которой был записан у него на отдельной бумажке.
Ника Бережная встретила Филатова на пороге своей квартиры, расположенной в новом пятиэтажном доме. Едва участковый высадил его, Филатов достал свой чудом сохранившийся мобильник и набрал номер Ники, чтобы сообщить о своем приезде.
– Здравствуй, Юрик, – Бережная обняла одноклассника, повесила на вешалку его куртку и провела в богато обставленную комнату. – Вот так и живу, – сказала она, разглядывая Филатова, которого не видела почти двадцать лет.
Десантник заметил стоявший на тумбочке портрет мужчины, угол которого пересекала черная лента.
– Муж? – спросил Филатов.
– Да. Я говорила, убили его год назад.
– Расскажешь, Ника? – в голосе Филатова звучало неподдельное сочувствие. – Ты не думай, я не из простого любопытства спрашиваю.
– Да что теперь-то, – махнула рукой Вероника. – Я в его дела особо не вникала. Кто-то на него «наехал»; видно, Степа не захотел делиться. У него своя бригада была, артель, как тут говорят. Зарабатывали неплохо. Я думаю, что его убрали те, кто тут всем командует. Вот, правда, кто, – не знаю, он меня специально в эти дела не посвящал. Потом мне кое-что рассказали...
– И что же?
– У местных вроде какой-то крутой покровитель в Москве. Будто бы он тоннами золото отсюда качает. И он потребовал, чтобы Степа неучтенное золото ему сдавал. Ну, а у мужа свои каналы были. Вот он и отказался. А может, и не отказался, – не знаю. Вот кто-то, или те, или эти, его и порешили. Прямо на прииске... Из винтовки.
Женщина зябко укуталась в черную шаль, наброшенную на плечи, – в комнате было прохладно.
– А ты почему не уехала? – спросил Филатов. – У тебя же сестра в Москве.
– Что сестра... Не друзья мы с ней. Да и тут я дома. Хоть и захолустье страшное, прижилась тут. Городок маленький, всех знаешь. Не хочется в сорок лет все по новой начинать... Ладно, Юр, ты посиди, можешь вот альбом полистать с фотографиями, а я пойду обед готовить.
Они проговорили до вечера. Подробностей местных криминальных разборок Вероника действительно не знала, и Филатов намекнул ей, что именно подробности его и интересуют. Правда, в причину своего интереса вдаваться не стал. Хватит однокласснице и своего горя, что еще собственные неприятности на нее вешать.
– Ну что, Юрик, – предложила Вероника, поразмыслив. – Раз ты разобраться хочешь... Пойдешь охранником на прииск или горно-обогатительный комбинат? Я могу договориться.
Филатов задумался. И понял, что этот вариант устраивал его больше всего. Чтобы вникнуть в ситуацию, присмотреться, понять, кто есть кто на этом колымском прииске, лучшей должности представить себе невозможно.
– Пойду, Ника, – твердо сказал Филатов. – Только что там охранять придется? Золото, которое в город увозят?
– Нет, там свои инкассаторы. К золоту тебя никто не подпустит. Тебе придется просто за порядком следить, чтобы какие пришлые не мелькали, ну, и за своими приглядывать. Воруют, конечно, золотишко-то, это ясно, но – по мелочи. Самородки иногда находят. Вот кто наживается – так это скупщики. Они золото за полцены берут, а потом на материк гонят.