– Чем раньше, тем лучше, – развел руками Филатов. – Тысяч сто наскребете?
Барон усмехнулся.
– Сто пятьдесят «наскребу». И пятьдесят буду должен. Согласен?
– Вполне, – Филатов пожал барону руку.
... И в пути назад ему повезло. На исходе пятых суток своего похода он уже звонил из аэропорта Зине Зубатовой.
– Зин? Это я. Как дела?
– Порядок, все на мази.
– Что с визами?
– Я же говорю, порядок. Едет Тамарина свекровь, она сейчас тут, в Москве, ждет, пока формальности выполнят. Трудно это было... Тома плачет, но, кажется, отошла.
– Если плачет, уже порядок. Когда я к ней заявился, она говорила еле-еле. Еще бы неделя – и не знаю, что бы было.
– Шум я подняла большой. Ничего, главное – выезд разрешили. Деньги привез?
– Привез. Сто тысяч долларов хватит?
– Должно хватить, они за полцены ее лечить согласны, а может, даже бесплатно. Случай редчайший.
– Когда они смогут лететь?
– Тем же самолетом, что и мой дипломат, то есть послезавтра. В общем, за Маринку можешь быть спокоен, мы сделали все, что могли. Теперь – от Бога зависит. И от медиков. Сам-то ты как дальше?
– А что – я... Мне бы документы раздобыть, чтобы ментов не шугаться, и... Надо Леньку вытягивать.
– Ты что, серьезно?
– Вполне. Есть один «гранд», на которого у меня компромат имеется. Большой чин в Системе. И в той, и в этой. Ну, ты понимаешь...
– Понимаю. «Прописка» на день-другой тебе нужна? Можно и у меня...
– Согласен. Да, кстати, что ты с теми бумагами сделала, что я тебе прислал?
– Юр, это просто клад... был бы лет пятнадцать назад, когда сталинизм разоблачали. Теперь это уже не настолько котируется. Но печатать надо. Если ты не против, напиши вступление, ты ведь эту женщину знал.
– Напишу. И если деньги на издание нужны – я дам.
По законам жанра той драмы, в которой судьба обрекла Филатова играть главную роль, он должен был скрупулезно подготовиться к дальнейшим действиям, найти пути отхода, проработать варианты... Заходя с мелкой карты, блефуя, он не мог помочь другу. Единственное, что он мог, – подобно гоголевскому мужику перекрестить карты под столом...
В Москве шел дождь. Юрий набрал номер.
– Але, вас слушают.
– Я хотел бы поговорить с генералом Логвиненко.
– Вы ошиблись, здесь такого нет, – произнес отдающий металлом голос.
– Ну так передайте ему, что звонил Филатов. Я перезвоню позже.
Юрий побродил по зданию вокзала, выкурил одну за другой пару сигарет, не удержался, купил бутылку коньяка, согрелся, выпив половину, остальное отдал какому-то бомжу, проводившему его обалдевшим взглядом. Снова набрал номер.
– Это Филатов...
– Где вы находитесь?
– В Москве. Нужно встретиться.
– Назовите место, за вами приедут.
– Буду на лавочке, Матвей Кузьмич знает.
– Ждите.
Ждать долго не пришлось – на плечо Филатова, насвистывавшего «Наша служба и опасна, и трудна», легла чья-то рука.
Не спеша обернувшись, он увидел физиономию Есакова. Тот, криво усмехнувшись, произнес:
– Не чаял я вас увидеть, Юрий Алексеевич. В смысле – живым.
– Я понял, можете не уточнять. Мне нужно поговорить с Кайзером.
– Так припекло?
– Вы проницательны. Итак?..
– Босс удивился. Очень. И даже соизволил распорядиться привезти вашу непослушную милость к нему. Только оружие придется сдать.
– Прямо тут?
– Не выделывайся, Юрий, ты много дров наломал. Очень много. Пошли в машину.
Дача Логвиненко под дождем казалась таким уютным гнездышком... Юрий только удивился тому обстоятельству, что тут живет один из самых жестоких «крестных отцов» безжалостной отечественной мафии. По идее, такому вампиру гнездом должен был служить, по меньшей мере, «Вольфшанце». Но хозяин всего этого был, как мы уже знаем, эстетом, в известной мере романтиком и скучные железобетонные логова типа гитлеровского его не прельщали. А вот он и сам, Вилор Федорович Логвиненко собственной персоной.
– Говори, чего хочешь, – коротко сказал он.
– Я хочу предложить сделку, – прямо ответил Филатов
Кайзер молчал, и Юрий продолжил:
– Арестован мой друг, прапорщик Леонид Жестовский. У меня есть вещичка, которую вы хотели иметь, у вас – возможность его освободить, например устроить побег. Я все сказал.
– Это ты то колечко имеешь в виду? Дешево же ты своего кореша ценишь... Не пойдет. О том деле я знаю и, кто заказал оружие, тоже знаю. Конкурент... Ну, это к слову. Все равно, если мы не договоримся, ты отсюда не выйдешь. На группу из Ежовска у меня была большая ставка, а ты там со своим Жестовским всех перецокал. И еще не известно, кто на Колыме мой бизнес порушил. Уж не ты ли? Нельзя так, Филатов. Иной на моем месте тебя давно бы в расход пустил.
– Чего же вы тогда Жестовского в Москву перевели, повысили даже, если он мне помогал? Да и меня давно могли бы на тот свет отправить, по большому счету.
– Я бы этого Жестовского повесил, а не повысил. Это не я, другие постарались. Короче, так. Причина того, что ты еще жив, в том, что ты один из самых удачливых людей, которых я знаю. И я уверен, что ты все это время не лежал на дне, как тот пескарь. – Кайзер внимательно взглянул на десантника. – И кровушки, видать, пролил изрядно. Придется еще пролить. За друга-то.
Филатов не опустил глаз под взглядом Кайзера.
– Крови на мне действительно много. Не хватит ли?
– А у тебя нет выбора, – равнодушно ответил ему тот. – Точнее, есть. Смерть твоя и твоего друга или спасение для него, шанс для тебя...
– В обмен на смерть кого-то другого?
– Именно так. И учти, времени у тебя не так много. Скоро заседание трибунала... И высшая мера наказания, или «социальной защиты», как говорили раньше. Дадут пожизненное, через четверть века, может, и выйдет...
– Я могу подумать?
– Думай; что я тебе, мешаю, что ли?
– Мешаете. И ты мешаешь, Кайзер, и те скоты, которые меня подставили, и Удав поганый, которого я же из говна вытащил... Мешаете. Но деваться от вас некуда. Разве что всех вас перестрелять.
– Пуль таких нету – в судьбу стрелять. А если и найдешь единственную, то она тебе же в висок полетит. Решай.
– Я убью того, кого ты хочешь.
– И даже не спросишь о гарантиях?
– Я не маленький ребенок. Если я определенное время не наберу несколько телефонных номеров, все, что знаю я, будут знать все.
– Нет уж, милый. Меня на шантаж не купишь. Знал бы ты, скольких таких я в распыл пустил! И знали они побольше твоего... Один вон до сих пор на нарах отдыхает в одиночке торгуется, сука... Предлагаю честную игру. Ты наберешь свои телефоны тогда, когда самолет с твоим корешем оторвется с земли. Потом я дам тебе день. Люблю смотреть на предсмертную агонию...
– А если я уйду?
– На этот раз не уйдешь, некуда. В прошлый раз я еще в полную силу не вошел, как тот спортсмен, был не в лучшей форме. Потому ты от меня и ускользнул. Иди, тренируйся. И про колечко не забудь. Раритет все-таки.
Глава 27
В лесу, в направлении на Малоярославец, у Кайзера был оборудован охраняемый полигон, как Форт-Нокс в Америке служивший Логвиненко для подготовки личного спецназа.
Год назад он такого себе позволить не мог и пользовался полигонами и базами ФСБ. Правда, эта территория тоже имела статус государственной, но была засекречена настолько что про нее не знали даже в родной конторе, а если и знали то помалкивали, ибо многие из государственных бонз такого уровня имели что-то подобное.
Но только у Кайзера обучение лично ему преданного подразделения из тридцати человек было поставлено на профессиональный уровень, хотя наставников там было всего три человека. Зато каждый из них сам по себе стоил батальона, пройдя почти все «горячие точки» мира.
Филатова привезли на полигон потренироваться в стрельбе из винтовки с оптическим прицелом и разного иного оружия. Логвиненко, конечно, мог бы послать на операцию любого своих, но рисковать наставниками он не хотел, а «ученики» были из необстрелянной молодежи, их подготовка только начиналась. И как раз в этот момент подвернулся Филатов.