Подросток обернул бёдра банным полотенцем и направился в процедурный кабинет. Зайдя в вертикально установленную кабину для загара, он сдёрнул полотенце, но тут же выскочил вон.
— Я ухожу! — крикнул он в сторону кабины, где был Рэйдзи.
Слов Рэйдзи не мог расслышать, потому что у него в кабине радио на полную громкость играло что-то вроде хип-хопа, но подросток всё равно вернулся в раздевалку, открыл шкафчик и быстро оделся. Он не смог оставаться в солярии, потому что стоило ему раздеться донага, как всё тело обдало стыдом. Жарить себе кожу для одной лишь цели — чтобы другие считали тебя здоровым и подтянутым! Это показалось ему нечем иным, как оскорблением своему телу, какое оно есть на самом деле. Ведь истинная сила в крови и клетках мозга, их и надо разогревать! Подросток отвёл взгляд от своих худых рук, которые попались ему на глаза, когда он совал их в рукава футболки. Натянув брюки, он вышел из раздевалки. У стены с торговыми автоматами толпились старшеклассницы, почерневшие от загара настолько, что нельзя было не заподозрить применение каких-то химических препаратов. Зачем изо всех сил брыкаться, пытаясь стать другим, если в результате всё равно возвращаешься к своему собственному безобразному «я»? Ведь это всё показное… Подросток быстрыми шагами направился к выходу.
— Это мой сын. — Хидэтомо указал подбородком в сторону подростка, и двое мужчин, сидевших на диване, поднялись и достали из нагрудных карманов бумажники с визитками.
— Что вы, что вы, хоть он и наследник, но надо лет десять подождать, прежде чем вручать ему свои визитки. Что с ними будет делать мальчишка, ученик второго класса средней школы Хосэй?
Подросток предполагал, что это были представители банка или фирмы, производящей игровые автоматы. Он стоял повесив голову и засунув руки в карманы.
— Это представители развлекательного комплекса «Снежный пик». К тому времени, когда ты достигнешь совершеннолетия, эти двое как раз станут там большими людьми, так что знакомлю вас с видами на будущее.
— Господин управляющий, что касается нашего дела, я очень надеюсь на вашу поддержку, а теперь позвольте нам откланяться, — сказал старший из посетителей, оба дружно совершили глубокий поклон и, пятясь, широкими шагами направились к двери, где, ещё раз с улыбкой поклонившись, скрылись из виду.
— Твой папа едет в Корею. Ты можешь приходить сюда, но только после уроков — понял, да? — Хидэтомо был на редкость весел.
— Опять в казино играть едете? Когда же? — фамильярным тоном спросила Сугимото, подстраиваясь под приподнятое настроение Хидэтомо.
— Дня через два или три.
— Когда вернётесь?
— Сегодня понедельник? Ну, к следующей среде вернусь.
— Правда? Ну, сплюнем, чтобы и в самом деле всего на недельку.
— И на две уехал бы, денег привёз бы столько, сколько игральные автоматы за месяц не приносят, да ведь без меня вы тут делаете что хотите.
— И кто же это у нас пропал как-то на десять дней и просадил миллион? На этот раз опять в «Парадайз-бич»?
— Ну да.
— Забронировали уже? Правда, наш управляющий, умеет развлекаться, его примут, даже если нагрянет внезапно.
— Хм, так уж… Я им позвоню накануне.
— Деньги готовить не обязательно?
— Глупости, разве можно играть на деньги фирмы?
— Ну-ну, будем молить бога, чтобы не последовал телефонный звонок… А список подарков я составлю, уж не забудьте, если окажетесь в выигрыше.
Подростку вспомнилось, что однажды он уже слышал в точности такой же разговор. Они что — не замечают? Или им нравится повторять одно и то же и они наслаждаются ритмом? Слушая эту беседу, похожую на неумелую комическую репризу артистов, изображающих мужа и жену, подросток почти уверился в том, что Сугимото была одной из отцовских любовниц.
— А ты чего стоишь и мечтаешь? Садись!
— Уволилась экономка, Симамура-сан, — сообщил подросток тоном подчинённого, докладывающего шефу.
— Ещё одну довёл. Ну что поделать… Надо опять звонить в бюро найма, поручаю это тебе, сам всё знаешь.
— Сестра в больнице. Говорят, что перелом.
— Да? Ну, она и сама уже всех достала, до костей и печёнок. Я тут тебе приготовил большой сюрприз к лету… — Он нажал кнопку и вызвал по внутренней линии единственного среди сотрудников «Вегаса» выпускника университета, Кавабату. Высокой зарплатой его сманили из сберегательного банка, с которым «Вегас» вёл дела, и теперь он был секретарём по внешним связям.
Хидэтомо помнил лишь обрывки того вечера, когда он избил дочь, но похожее на остатки похмелья чувство вины осознавалось им как долг по отношению к подростку, а не к Михо. Даже сейчас, когда он узнал, что сломал Михо ногу, в нём не пробудилось никаких чувств, компенсация предназначалась исключительно подростку. В словаре самого Хидэтомо отсутствовало слово «любовь», но он, пожалуй, не стал бы возражать, если бы кто-то указал ему на то, что он питает к подростку слабость.
Вошёл Кавабата, и, хотя он вежливо поклонился, подросток проигнорировал приветствие.
— По поводу экономки… нельзя ли нанять знакомую моей знакомой? Я думаю, она могла бы продержаться у нас продолжительное время.
— А сколько ей лет? — скептически поднял бровь Хидэтомо и сунул в рот сигарету.
Кавабата вытащил зажигалку и поднёс прикурить.
— Ей, кажется, двадцать.
— Это не годится. Такой молоденькой нельзя поручить должность экономки. Кавабата, ты как думаешь? Он ведь это нарочно подстроил, чтобы свою подружку сделать экономкой и у меня дома с ней целыми днями развлекаться. Когда тебе было четырнадцать, ты как обходился? Сам себе наяривал?
— Я был чахлый и поздно развился.
Подросток опустил глаза на начищенные чёрные ботинки Кавабаты и заметил на сером линолеуме барахтающегося кверху лапками майского жука. Все его шесть конечностей конвульсивно дёргались, но своими силами перевернуться он не мог.
Дверь без стука открылась, и в комнату вошла женщина в открытом платье персикового цвета.
— О, что-то поздно! Договаривались на полчетвёртого. Ну да ничего, прошу сюда, присаживайтесь. — Хидэтомо поднялся с места и сделал приглашающий жест рукой.
Подросток носком кроссовки попытался перевернуть жука, но ничего не выходило, потому что тот застыл, прикинувшись мёртвым. Наблюдательная Сугимото заметила это и тоже подошла:
— Да это жук канабун, он, наверное, залетел, когда я сегодня утром открывала окна, чтобы проветрить. Шеф, это к счастью, вам повезёт в казино, — преувеличенно громко затараторила она, поэтому подросток наступил на жука и раздавил.
Сугимото ахнула было, но лишь открыла наполовину рот и так, с открытым ртом, ретировалась к своему столу. Из-за её детского личика мешки под глазами, морщины и пигментные пятна ещё заметнее, да и крашеные каштановые волосы в стиле «волчья грива» у корней седые, так что выглядит она лет на пять старше своих сорока восьми.
Подросток скосил глаза и посмотрел в окно, скользнув по пути в вырез декольте гостьи, там он успел заметить череп, переводную татуировку.
— Можно я закурю? — Не забывая о том, что на неё смотрят, гостья откинулась на спинку дивана и поправила чёлку.
— Курите, курите, пожалуйста! — Хидэтомо оценивающим взглядом прошёлся по ногам, груди и лицу.
Женщина открыла сумку «Прада», достала оттуда нераспакованную пачку сигарет «Пианиссимо» и порвала целлофан длинными ногтями, покрытыми голубым лаком с серебристыми блёстками. Вложив сигарету в персиковый, как и платье, рот, она закурила.
— Это Кадзуки, ученик второго класса средней школы Хосэй.
— Будем знакомы, очень приятно. — Женщина положила ногу на ногу.
— Ну, отправляйся на свидание. Вот тебе на мелкие расходы. — Хидэтомо достал из кошелька восемь десятитысячных купюр и сунул подростку.
Подростку стало не по себе оттого, что отец ведёт себя так вульгарно, что на лице его написано столько самодовольства, что он уверен: предоставить сыну женщину есть выражение любви и широты взглядов. Женщина рассыпала кокетливые ужимки, приоткрывая губы и перебирая длинными ногтями кончики приставших к щекам волос. Подросток посмотрел на серебряный браслет у неё на щиколотке, на её икры, колени, бёдра, груди, ложбинку между ними, ключицы. У основания собранных в конский хвост волос был приколот искусственный алый гибискус, что выглядело довольно смешно, но, если бы на улице его окликнула такая женщина, подросток просто подскочил бы от счастья. А сейчас это всё закручено на деньгах, это сделка, и всё.