Подчиняемся приказу и идем знакомиться. Крук, он же Драган Белич, некогда заставник [10] югославской береговой охраны, затем боец Тигров Аркана [11]... в общем, году так в девяносто пятом по заленточному календарю их община оказалась в Новой Земле, беженцами, на два десятка опаленных гражданской войной рыл – семь стволов, четыре баула шматья и по тысяче экю от орденских щедрот на нос согласно программе Б (как же, знакомо). Не голые-босые, но к тому близко. Куда податься в новом мире, сербы плохо себе представляли; поверили обещаниям вербовщика из Протектората Русской Армии, осели на росчистях в нижнем течении Амазонки, в сотне верст от Берегового – и о сделанном выборе не пожалели. Самому Круку крестьянский труд вскоре надоел, однако и впрягаться в местную армейскую лямку не хотелось, возраст не тот уже, да и в Старом Свете навоевался, право слово, выше крыши; пристроился водителем-экспедитором в нефтехимическую конторку в Береговом, а потом сложными кунштюками оказался в Демидовске, в частной охранной компании "Синие стрелы". Много раз ходил с конвоями и по Северной дороге, и по Южной, бывало – в Бразилию, а однажды даже в Китай занесло; опыт стычек с дорожными налетчиками – есть, опыт избегания таких вот боестолкновений – тоже есть. Телохранителем в чистом виде не работал, но в прикрытии, в городе или, скажем, карьере каком – случалось. Жены-детей не нажил, не имеет и желания такими обзаводиться; близкая родня – сестра с мужем и тремя мелкими, дальней давно нету. Самому Круку тридцать третий год (по документам протектората, то есть сорок восемь заленточных лет; выглядит Белич явно постарше), помимо родного сербского и "приемного" русского, он сносно знает немецкий, итальянский и испанский.
Человек в местных реалиях куда как подкованный, короче говоря. По-русски говорит очень хорошо и почти без акцента.
– Машина у тебя как, годная? – интересуется серб.
– У меня "матт", – отвечаю, – из-за ленточки пришел почти новым, здесь три месяца катались без фанатизма и перед мокрым сезоном провели полное тэо. Только в этот вояж его брать не вижу смысла, пусть жена ездит. Я бы лучше пристроился в конвой пассажиром, много вещей брать не планирую. Что понадобится, проще подкупить в дороге.
– Можно и так, – соглашается Крук, – если от конвоя не отрываться. Хотя я люблю иметь свободу маневра.
Развожу руками.
– Да какой тут маневр, дороги только-только вскрылись... Дней через двадцать еще куда ни шло, а сейчас полста метров в сторону от маршрута, и сядешь на брюхо. Или нет?
– Или да, – кивает Белич. – Твоя правда. По походному снаряжению...
Проходимся по списку "минимально потребного для дальней дороги", особых разногласий не возникает.
– Рация есть?
– Да, – отвечаю, – пара эмчеэсовских ходиболтаек системы "роджер", модель не помню. На три-четыре версты они точно работают, для конвоя с головой.
– В конвое связь так и так выдадут, меня больше заботит на месте... правда, для мобильной нужен мобиль, в смысле тачка. Ладно, обойдемся так. Бери своих "роджеров", раз с ними знаком... Ну и оружие не забудь.
– Вот уж на сей счет не волнуйся, у меня из личной коллекции, считай, отделение снарядить можно.
– Какой такой коллекции?
Ухмыляюсь во все шестьдесят четыре зуба.
– Тебе списком, или напрашиваешься в гости на чай с предметным показом всех музейных экспонатов?
– Могу и напроситься, – улыбается Белич, – тебе ж этими экспонатами явно горит похвастаться.
Ну в общем да, правда. Есть у меня такая небольшая слабость. А тут случился новый понимающий человек, которого я еще своими железками не доставал.
– Договорились. Уточню у жены, когда лучше, сегодня вечером или завтра к обеду, и подходи.
Территория России, протекторат Русской Армии, г. Демидовск. Вторник, 31/02/22 21:27
После работы мы, если не засиделись сверхурочно над чем-то авральным, нередко отдыхаем в кафешке "Валентина" неподалеку от конторы, болтая о том о сем за стаканчиком чего-нибудь мокрого по выбору. Не всем ГосСтатом, конечно; Крофт, к примеру, в посиделках пару раз участвовал, но – без особого увлечения, так, кружечку пропустит, а дальше исчезает то ли домой к семье, то ли по другим делам, благо их у него на пятерых. "Ядро" нашей компании образуют Соня, Слава и Борис – вот никак не соображу, с кем из них она все-таки "на постоянной основе", или действительно с обоими? Частенько присоединяюсь я, чуть пореже – Дима и Саня-Рыжий из соседнего отдела. Саня-Сокол и Анжела Петровна посиделки в "Валентине" игнорируют, хотя вроде и не трезвенники. Их дело.
Как правило, Сара меня там и ловит, руки в бедра и демонстративно принюхиваясь. Все знакомые в курсе моей склонности пьянствовать, ага – два бокала семиградусной вишневки в день уже много, – и любимая, само собой, не исключение. Игра на публику. Но зато появляется повод не просто меня поймать, а остаться с коляской в кафе "чтобы был на глазах" и включиться в беседу, заодно получается и "выход в люди", как именуют сие янкесы, "going out". Для светских-то раутов обитатель коляски пока маловат – завтра у нас первый юбилей, целых сто дней человеку исполняется, по местному календарю это два с половиной месяца, а по заленточному счету почти четыре, – а в "Валентине" всегда есть кому и люльку покачать, и дите на руки взять, и вообще повозиться.
Сегодняшний вечер не исключение. Ярик только-только набулькавшись молока, спать пока не настроен и охотно лежит у меня на руках, пока Сара меняет пеленку в коляске, а Соня, Борис, Дима, Слава и примкнувший к нам Крук обсуждают кухонную политику, вернее, политическую географию, как раз по мотивам очерка про Латинский Союз из последнего номера "Нового мира".
– Вот, смотри, – оживленно жестикулируя, вещает Борис, плотный и лысеющий, – когда Орден нарезал разным анклавам территории для проживания, он поставил китайцев, латиносов и бразильян в совершенно одинаковые условия. От большой любви, не иначе. Выселил за пределы цивилизованных зон, и озаботился, чтобы между ними и цивилизацией был двойной барьер – во-первых, серьезные горы, сквозь которые проезжих маршрутов всего ничего, а во-вторых, обитающие в этих горах бандиты...
– А бандиты точно были раньше? – сомневается Дима.
– Однозначно. От бандитов в Сьеррах и Скалистых горах отбивались еще до Демида, если верить дневникам первопоселенцев.
– В Камских горах не лучше, тамошние хунхузы трижды осаждали Руан и однажды разграбили Штутгарт, – добавляет Крук, – только в последние годы попритихли, когда бундеса и легионеры провели несколько совместных операций и проредили эту братию.
Борис кивает.
– Зато в Сьеррах бандитская вольница сильна как никогда. Медом им там намазано, что ли? Читал хроники – на дворе конец пятого года, переселенцы только-только поставили блокгауз и салун там, где сейчас Аламо, и тут на них с севера налетает шайка... да что там шайка, целая орда, сотен в несколько, отстреливались четыре дня кряду. Чего ради вся заваруха, так и не выяснили, но половина поселенцев там же и легла, и вместе с ними – Легенда-Чамберс и его Десятая экспедиция почти в полном составе, как раз возвращались откуда-то из наших краев Северной дорогой и влипли...
Слава вскидывается:
– Погоди, а не Десятая экспедиция открыла наши Амазонку и Ориноко? Выходит, это Чамберсу надо сказать спасибо за такие названия? Русские на Ориноко – ведь звучит как чистой воды фоменковщина...
Борис чешет затылок.
– Не, не Десятая. Восьмая, а может, Седьмая, не помню точно. Но назвать вполне мог и Чамберс, топонимы Рио-Бланко и Рио-Гранде – его заслуга, так что от латиноамериканской романтики старика могло пробить...