Глава 7. Лисара Кайт
Дорога домой показалась Лисаре не менее утомительной, чем путь до Квача. С появлением друзей тело расслабилось, отдаваясь во власть боли и усталости. Первое время она всматривалась в лица окружающих, все в вагоне казались ей подозрительными и излишне любопытными, пока усталость не взяла свое.
— Приехали.
Чувствуя поглаживание по плечу, Лисара с трудом разлепила веки. Вокзал в Астре, пыльный, суетный, пронесся в полусне. Зар договорился с кем-то из деревенских, и на телеге их доставили в Яблоневый Яр, а там до дома рукой подать.
Поздним вечером Лисара прошла мимо маминого сада, погладила рыжего пса и с удивлением обнаружила, что дверь закрыта. Зар постучался в окно. Ниоба, присев на ступеньки, мяла пса, который, вывалив язык от удовольствия, забыл об обязанностях.
За шторами мелькнул силуэт сестры, но, прежде чем Лисара успела окрикнуть ее, та исчезла. Хмурая, сутулая фигура, едва различимая за зашторенными окнами веранды, приблизилась к двери и неприветливо поинтересовалась:
— Кто?
— Это я, — вышло не слишком убедительно, горло еще побаливало, на шее багровели синяки, голос, и без того не слишком певучий, стал хриплым, срывающимся.
Хмурое лицо мелькнуло за стеклом. Дверь открылась, и Радим замер в нерешительности.
— Ох, кто это тебя так? — разглядывая синяк в половину лица, спросил брат.
— Дома расскажу. Я умираю от голода.
Она ожидала, что дома толпится народ. После пожара Дарий с семьей должны были занять гостевые спальни, но, едва ступив в коридор, Лисара оказалась неприятно поражена тишиной. Неестественная, оттого режущая слух тишина заставила ее замереть на пороге. Из кухни выглянула Миранда в черном строгом платье. Неприятный холодок пробежал по спине.
Гостей проводили на кухню, угостили чаем и выпечкой. Набросив фартук, Миранда суетилась у печи, разогревая суп. Отставив ружье, с которым выходил встречать незваных гостей, Радим тяжело опустился на табурет у стола.
Если бы не ободряющий жест Ниобы, что сжала ее руку под столом, Лисара едва ли решилась бы заговорить первой. Медленно, обстоятельно она пересказала произошедшее в последние дни. Радим слушал, глядя на сестру из-под бровей. Суета Миранды приобрела какой-то нервный оттенок, словно она боялась остаться без дела.
— Зачем ты поехала на пожар, когда я велел бежать к соседям, будить народ? — поинтересовался Радим, скрестив руки на груди.
— Если честно, я тебя не расслышала, — призналась Лисара. — Подумала, что на пожаре может понадобиться врач, и поспешила туда.
— Но ведь ты не врач, — заметила Миранда. — Разве работники лаборатории теперь считаются врачами?
Сестра, конечно, не хотела никого обидеть, многим родственникам работа Лисары представлялась как сидение перед микроскопом, чтобы избежать пересудов. Все же слова больно ранили. Сцепив зубы так, что заболела челюсть, Лисара смогла расслабиться, только когда друзья оттянули внимание на себя. Ниоба погладила ее по руке, а Зар принялся рассуждать, что все магистры в обязательном порядке умеют оказывать первую помощь.
— Когда после взрыва мы наконец добрались до дома, — начал Радим, но Лисара его перебила:
— Вы выяснили, что взорвалось?
— Нет, — мрачно отозвался он. — Когда мы подоспели, пришлось тушить уже лес, потому что взрыв разметал горящие бревна на десятки метров.
— А что Дарий? — с замиранием сердца спросила она.
Радим и Миранда переглянулись, замялись и замолчали. Мира принялась с остервенением тереть тарелку, пока внезапно не бросила ее и не выбежала из комнаты. Сердце пропустило удар. В груди похолодело. Радим, избегая взгляда, тяжело вздохнул.
— Мы никого не нашли на пепелище.
— В смысле? — переспросил Зар.
— А подвал? — перебила его Лисара. — Они должны были спрятаться в подвале?!
Радим развел руками. В звенящей тишине Ниоба поднялась и, покопавшись в своей сумке, достала мешочки. Часть сознания, не скованная шоком, различила шуршание и запахи незнакомых трав. По кухне распространился аромат травяного чая.
— Скорее всего, шкаф или одна из балок упала на люк, и они не успели до него добраться, — глухим от горя голосом негромко добавил Радим.
— Стой, нет, ерунда какая-то, — Лисара порывалась подняться на ноги, но поставленная перед ней кружка чая вынудила хотя бы из вежливости сесть обратно. — Я могу осмотреть тела?