— Ничего не осталось.
— Даже костей?
— Ничего.
«При какой температуре разрушаются кости?» — судорожно попыталась вспомнить Лисара, но вместо этого вспомнила название и расположение на полке справочника, где это можно узнать.
— Пей, — Ниоба придвинула кружку.
Чай оказался непривычно терпким и даже горьким. Гадость.
— Взрыв в конце, — медленно проговорил Зар. — Если это не просто детонация, а Вспышка, устроенная магистром, то она вполне могла бы распылить кости. Нужно осмотреть место взрыва.
«При Вспышке магистр погибает», — пронеслось в голове.
— Хорошо, поехали посмотрим, — резко поднявшись, Лисара почувствовала, как подгибаются колени, упала в заботливо подставленные руки подруги.
— Сон, тебе нужен сон, — строго произнесла она.
Лисара погрозила ей пальцем в невысказанной претензии и погрузилась в забытье.
Утром пришлось продираться через желание поспать еще и слабость в теле. Каждое движение сопровождалось болью. Когда уже пройдет синяк на спине?
В комнату заглядывало солнце. Пробивалось через расшитую бутонами сирени тюль, наполняя цветы светом, делая похожими на настоящие. Лежа на мягких подушках, Лисара ощущала отзвук цветочного запаха. В Кун-квешу часто прокладывают белье и одежду крохотными бледно-фиолетовыми цветами. Отгоняют духов и насекомых. Такие мелочи — эхо маминой культуры.
Рядом с кроватью, на полу, растянулась Ниоба. Черная коса растрепалась, выгоревшие до рыжины части составляли забавный контраст. Подушку она обнимала, а под голову подложила руку и край одеяла, забросив ногу на сумку. Как она уживалась с другими девушками в палатке при ее привычке захватывать все свободное пространство во сне?
Поднявшись, Лисара покопалась в комоде и, сомневаясь, что самостоятельно управится с платьем, завернулась в халат. В доме пахло едой. В фартуке с рюшами Зар нес сковородку с яичницей из летней кухни.
— Миленький фартук, — улыбнулась она. — Радим уже проснулся?
— Проснулся, управился со скотиной и уехал на конезавод.
— Ого.
Вернувшись на кухню, Лисара налила чай.
— Признаться честно, не ожидала от него такой прыти.
— Каждый переживает горе по-своему, — усаживаясь за стол, пожал плечами Зар. — Я пообщался с местными, и пока никто не заметил никаких признаков проклятия на месте пожара.
— Его там и не будет, — заявила она чуть агрессивнее, чем хотелось. — Папа всегда все планирует наперед. Он увел маму и Дария в какое-нибудь безопасное место, чтобы те, кто нанял наемников, думали, что справились.
Ему явно было что возразить, но, кивнув, он лишь спросил:
— Где у вас тут соль?
— В деревянном бочонке с надписью «мед».
— Ну да, логично.
Закусывая луком, Зар съел половину яичницы, Лисара без аппетита поковыряла остатки. Приятное чувство — когда можно молчать и не чувствовать себя неловко.
— Я боялась, что, когда вы с Ниобой встретитесь, на том месте ничего, кроме огромного кратера, не останется.
Он улыбнулся, макая хлебный мякиш в желток.
— Вы поговорили?
— Нет. Делаем вид, что ничего не произошло.
В этот раз Лисаре было что сказать по этому поводу, но она не стала. Слишком спокойно, уютно и тепло на залитой солнцем кухне, чтобы разрушать это нотациями.
— Часам к десяти предлагаю выехать, — предложил Зар. — Нужно проверить дом Дария и поискать подвал на старом пепелище.
— Хорошо.
— Ты же понимаешь, что, если мы не разбудим Ниобу, она до Карестового пришествия проспит?
— Ничего я не просплю, — пробурчала Ниоба, заходя на кухню.
Помятая и заспанная, она сладко потянулась и плюхнулась на софу. Наблюдая за другом краем глаза, Лисара спрятала улыбку за кружкой чая. Замечает ли он, что улыбается, глядя на нее?
— Яичницу будешь? — отдавая ей свою половину, поинтересовалась Лисара.
Осмотр пепелища не занял много времени. Все, что осталось от дома, — каменная коробка подвала, на две трети вкопанная в землю. Вокруг валялись обугленные балки и срубленные во избежание пожара деревья. Под ногами скрипели стекло и битая посуда.
— Отзвуков зарождающегося проклятья я не ощущаю, — поделился Зар, прохаживаясь по дорожке, что когда-то вела к дому, — хотя и чувствую: здесь полегло немало людей.
В силу профессии Лисара тоже ощущала эхо смерти. Несмотря на пригревающее солнце, девушку знобило.
— Уверен, что это не признаки проклятья?
— Нет. Простое эхо, со временем развеется.
— Я ничего не чувствую, — прохаживающаяся по коробке подвала Ниоба скрестила руки на груди.