Выбрать главу

Лес быстро приближался. Издалека он казался синим, а теперь стал сизым, с желтыми пятнами сухой листвы, оставшейся на дубах.

Виктор наддал ходу, быстрее пошла вслед за ним и Жукова. Она оглянулась, крикнула к Марийке:

— Кто первый до леса?

«Ну, я теперь отстану», — подумала Лида и в ту же минуту увидела, как Марийка круто завернула лыжи в сторону.

— Ты что? — спросила Лида.

— Нина же сама останется, — ответила Марийка и помчалась назад, где далеко-далеко в поле чернела одинокая фигурка.

Пока Лида смотрела вслед, ее перегнали Вова Мороз, Софа Базилевская, Юра Карпенко и еще несколько учеников. Тогда Шепель снова энергично тронулась дальше, стараясь не отставать.

Она видела, как метров за триста до опушки вспыхнуло упорное соревнование между Мечиком и Виктором. Мечик несся впереди, но его настигал Виктор. Неожиданно наддала ходу и Жукова и стала приближаться к Виктору. Перегуда оглянулся, увидел нового «соперника» и со всех сил помчался дальше.

Метров за сто до леса ему посчастливилось на миг сравняться с Мечиком, но тот снова рванулся, сделал последнее усилие и выскочил на два-три шага вперед. Так длилось не дольше минуты. Перед самой опушкой Виктор вдруг взмахнул палкой, в воздухе мелькнула его фигура, снялась снежная пыль — Лида увидела, что Мечик остановился, вытирая рукавом лоб, а Виктор уже мелькал дальше между стволами деревьев.

Кто-то из лыжников зааплодировал. Мечик громко говорил:

— Через такую канаву прыгнул! Классический прыжок! Если бы не эта канава, я пришел бы первым!

Тем временем Марийка вернулась навстречу Нине. Коробейник медленно, но упрямо шла вперед. Лицо у нее была красное, вспотевшее, девушка очень устала.

Увидев Марийку, она остановилась:

— Ты почему вернулась?

— К тебе, Нина. Ты же осталась одна в поле.

Нина передернулась и сникла, словно от удара. Марийка видела, как кровь еще гуще залила Нинино лицо.

— А ты… ты прибежала глянуть, как я отстала? Чтобы взять меня на буксир?

— Нина!..

— Не думай, что я такая беспомощная! Помощь твоя мне не нужна!

Нина крепко прикусила губу и, оттолкнувшись палками, с напряжением медленно двинулась вперед.

У Марийки перехватило дыхание от обиды. В сердце закипели боль и гнев.

— Ну, если так… Ползи сама!

Не глянув на подругу, Марийка круто развернулась и быстро подалась к лесу.

На лесной лужайке уже полыхал костер. Лыжники поджаривали на огне сало, нанизанное на длинные заостренные палочки. Сырой хворост стрелял во все стороны искрами, сало закапчивалось, с него падали в огонь тяжелые, черные капли жира.

Мечик протянул Лиде длинную заостренную палочку с поджаренным кусочком сала:

— Почтительно прошу отведать моей кулинарии.

— Благодарю, я и сама умею.

Лида равнодушно отвернулась и подошла к Марийке.

— Я тебя ждала. Что Нина?

Марийка махнула рукой:

— Овод ее укусил, не иначе.

— Я хотела у тебя спросить…

Лида подхватила Марийку под руку и отошла с нею от товарищей.

— Марийка, мне такое сказал Виктор о Мечике…

Она пересказала девушке свой разговор с Перегудой.

— Ты не знаешь? — допрашивалась. — Правда ли это?

Лида очень волновалась, чуть не уронила очки в снег.

Марийка обняла подругу за плечи:

— Правда, Лидочка.

— Ну, вот… Я так и думала. Зачем бы Виктор такое выдумывал. Но мне было очень больно, Марийка. Говорю это только тебе… Даже если бы он был мне совсем безразличным, то и тогда… как это гадко!.. Ах, как гадко!

Лида смотрела куда-то в чащу и ничего не видела.

— Не знаю, — тихо сказала Марийка, — откуда у него это желание посмеяться над хорошим человеческим чувством? Неужели Мечик сам не понимает, что это просто подло?

Шепель встряхнула головой, словно отгоняя какие-то трудные мысли.

— Я буду все время с тобой, Марийка. Я не могу ни с кем говорить сейчас.

Марийка притихла. Ей испортила настроение Нина, жалко был Лиду. Беспокоилась и о Варе Лукашевич. Варя тоже обещала принять участие в лыжной прогулке, но почему-то не пришла. Не случилось ли с нею чего?

Старые дубы окружали лужайку. Сухая листва дребезжала на них, как жесть. Вокруг белели высокие заносы, только кое-где выглядывали из-под них верхушки кустов. На снегу виднелись заячьи петли. Лида закричала:

— Желуди! Желуди на снегу!

Все засмеялись, а Лида, присмотревшись к желтым орешкам, немного смутилась. Виктор увидел на высокой бересте гнездо. Стали спорить, какой птице оно принадлежит.

Нины долго не было. В конце концов на опушке запестрел ее синий костюм.

— Друзья, — сказал Виктор, — условие: ни слова про ее лыжные таланты! Девушка самолюбивая!

— Комплекция неподходящая для чемпионки! — прибавил Мечик.

Когда Нина подошла к костру, никто и словом не вспомнил, что она отстала от всех почти на полчаса.

Виктор на лыжах взобрался на занос, встал под дубом и, подняв вверх бамбуковые палки, провозгласил:

— Внимание! Внимание! Слушайте сказку зимнего леса! Рос на свете замечательный лес. И никто не знал, что в нем действуют чары злой волшебницы. Каждый дуб в лесу был когда-то богатырем, каждая береза — белолицей красавицей…

Жукова наклонилась, захватила горсть снега и бросила в Виктора. Ослепленный, он протер платком глаза и метнулся к противнице. Но Юля уже мчала между деревьями, дальше и дальше, поднимая серебряную пыль.

Виктор догнал ее в чаще. Оба тяжело дышали.

— Юля, бедненькая, так запыхалась! Зачем ты убегала?

— А ты… зачем настигал?

Они звонко засмеялись и вдруг умолкли. Смех прозвучал в сказочной тишине химерическим эхом. Старые березы, дубы, клены — все спало. Из снежного заноса высовывался куст шиповника с почерневшими морщинистыми плодами. Только на верхушке краснела одна ягода, чудом спасшаяся от перелетных птиц и морозов. Юля сорвала ее, и она словно растаяла между пальцами, мягкая и вязкая. Внутри было полно косточек и шелковистого пуха.

— Мы снова под березами, — сказал взволнованно Виктор. — Ты помнишь, Юля, как мы впервые с тобой были вдвоем… тоже под березами?

— Витя, когда ты перестанешь быть сентиментальным? Пора бы уже — восемнадцать лет!

— Нет, я просто тонкий. Хоть я не читал в комсомольском уставе, что нам сентиментальность противопоказана.

Виктор внимательно посмотрел Юле в лицо:

— А ты хорошая сегодня, Юля! Радости в тебе столько, что вот-вот брызнет! Что с тобой?

— Просто ощущаю, Витя, счастье жить! И даже то, личное, что всегда вызывало такую боль, в последнее время изменилось к лучшему. Это я об отце. Вчера утром пришел со второй смены крайне утомленный, но ужасно счастливый. Он же придумал универсальный резец. Ну, пока что испытывают, и, кажется, успешно. Отец просто летает и уже месяц не берет в рот ни капли.

— Напрасно, — улыбнулся парень. — Ради такого события можно! И мне тоже радостно, Юля. И за тебя, и вообще радостно. За класс, за товарищей. А Марийка? Как учится! Профессор!

Виктор снял шерстяную шапочку и спутал свои буйные волосы. Но Юля выхватила ее у него из рук:

— Ну-ну, простудишься, и тогда переживай за тебя. Надень! Вот так… упрямый мой мальчик!

Она порывисто наклонила его голову и поцеловала в теплые губы.

— Ой, Витюсь, мне показалось, что кто-то увидел!

— Никого нет, Юля. А очарованные богатыри спят. Крепко спят…

Он взволнованно замолк, будто растерял все слова, которые хотел сказать Юле.

Молчала и Юля. Оба прислушивались к лесной тишине, будто она таила в себе все невысказанное.

Неожиданное резкое стрекотание словно разбудило их.

— Ой! — вскрикнула Юля.

— Это — сорока, — засмеялся Виктор. — Вот проклятая душа!