— И очень плохо! — упрекнула меня Аня задним числом. — Вот ты от него ничего и не узнала.
— Насколько понимаю, на подходе уже была Идуся, наверное, сразу к ней отправился. У нее была своя квартира?
— Нет, снимала однокомнатную.
— Ну уж с ней-то он разговаривал.
— Не уверена. При некоторых обстоятельствах не до разговоров.
Подумав, я высказала предположение:
— А вещи? Он пришел со своими вещами, любящая женщина распаковывает вещи любимого...
— Зная тебя, уверена, что ты приучила его к самообслуживанию, так что наверняка большую часть имущества распаковал самостоятельно, чтобы не утруждать драгоценные ручки. А уж рюкзак с янтарем в первую очередь. Ведь не все же пятьдесят килограммов он забрал, как думаешь?
— Думаю, только самое ценное. Остальное предоставил им за наличные.
Аня открыла рот, собираясь что-то сказать, но захлопнула его, подумала и только потом четко сформулировала свои сомнения.
— Мы принимаем факты как данность. Непонятно, как мог Казик знать все, а ты нет? Ведь на косе вы были вместе. Откуда он пронюхал о преступлении и кто преступники? Он знал, а ты не знала?
Живо предстали передо мной дела давно минувших дней, моя первая поездка в Морскую Крыницу, и я мрачно пояснила:
— Сама же ему способствовала. Посылала в магазин, где он охмурял продавщицу, а заодно встречался с местными и слышал их разговоры. Продавщица тоже наверняка кое-какие секреты ему на ушко шептала. А потом, когда уже свершилось преступление... тут не все мне понятно, но он точно знал, кто убийцы!
— И как ты себе представляешь дальнейшее развитие событий? Припер их к стенке, а они тут же лапки вверх?
— Так мог поступить лишь последний идиот, Пупсик им не был. Погоди... Вальдемар вышел из дома в двенадцать, часы били, все закончилось около часа, Пупсик вернулся после двух. Из Песков до Крыницы ехать минут десять, ну пусть четверть часа. Что он целый час делал? Чем он занимался целый час?
— Следил за ними?
— Думаю, что так. И позже провернул большую работу, исчезал в неизвестном направлении вместе с машиной. Должно быть, раздобывал доказательства. О, думаю, именно тогда выдрал у них из горла проклятый янтарь, иначе почему оставил меня как дуру на стоянке с разинутым ртом? Представляешь, ни слова не говоря захлопнул дверцу и был таков! Наверняка у него была уже сумка с янтарем, может, на заднем сиденье лежала. Боялся, что я ее увижу, тут уж пошел... на конфронтацию. И я, идиотка, ни о чем не догадалась, даже мысль не мелькнула, да и какие мысли, когда от ярости себя не помнила?
Даже теперь от одних воспоминаний все во мне так и вспыхнуло, пришлось допить остатки вина из второй бутылки.
— Вот досада, что я только сейчас подключилась к этому делу, а не тогда, по свежим следам! — запоздало пожалела Аня. — Такие кретины вели следствие!
— Да ведь тогда еще не знали об убийстве, — заступилась я за кретинов. — Предположили, что владельцы янтаря увезли его тайком, скрылись. Имели право.
— Это правда. Но все равно жалко
Я солидарно вздохнула, отправилась на кухню и отыскала третью бутылку вина. На всякий случай откупоривать не стала, так поставила на стол. Аня подозрительно посмотрела на нее и предложила:
— Давай-ка подсчитаем. Получается, что Казик шантажировал троих. Флориана, Франека и Терличака.
— Насчет Терличака у меня сомнения, — возразила я. — Вспомни ту чушь, которую он нес. Я — крестная мать мафии, науськивала на него своих мужей, а теперь третьего подсылаю...
— Ты сказала «мужей»? — уточнила Аня.
— Ну да, второй — мой Драгоценный.
— А он что, тоже вмешался?
— Теперь я узнала — тоже. При нем обнаружили трупы и утопили Флориана, а он с милицией на короткой ноге, вот и разнюхивал...
— И что разнюхал?
— Черт его знает. Да ты ведь знакома с ним, никогда ничего не скажет, а если и соизволит, то так, что ничего не поймешь. Наверняка тоже там напаскудил, вот Терличак и злится.
— Похоже на то. А кто третий?
— Костик.
— Какой Костик?
— Разве я тебе еще не говорила? Ну что сказать... Обожал меня в молодые годы, встретились случайно, а сейчас работает в нужной отрасли. Да вот он и сам, как раз идет.
Поскольку никого другого я не ждала, звонок в дверь мог означать лишь одного Костика. Я познакомила своих гостей немного рассеянно, додумывая последние соображения нашей головоломки, рассеянно же поинтересовалась у Костика, не съест ли он куриную печеночку, причем тут же добавила — в следующий раз, сейчас я другим занята, и принесла третий бокал. Аня изучала Костика с большим интересом.
— Он все знает, — сообщила я.
— Константин Велецкий, — счел нужным представиться Костик. Неужели я все-таки его не назвала толком? — А что, дамы обсуждают аферу? Я и в самом деле в курсе. Красное вино полезно для здоровья, с удовольствием выпью, устал я сегодня. Тоже принес на всякий случай.
Аня взглянула на часы, подумала и махнула рукой.
— Особых дел на сегодня у меня не запланировано, а уж газ под кастрюлей с супом муж зажечь сумеет. К счастью, ему лишь бы суп был. Знаете, первый раз в жизни я оказалась по ту сторону баррикады, ну, я имею в виду — следствия, так уж надо использовать редкую возможность на всю катушку.
Молодец Костик, за один день провернул адскую работу. Недаром упомянула я об отрасли: то, что он имел дело с янтарем, очень пригодилось. У него оказалось множество знакомых среди янтарщиков — друзей, приятелей и клиентов. А задавать вопросы и делать выводы он умел.
Валтасар в настоящее время находился у моря, курсируя между Гданьском и косой, где как раз случился большой выброс и было что покупать. Франек пребывал в Варшаве, в собственной конторе на Злотой, когтями вцепился в японца, шарикового монополиста. В качестве связного между этими прохиндеями подвизался Орешник, одновременно в сторонке пытаясь единолично обработать индуса. Индуса, оказывается, никто не любил, а поскольку индус платил за янтарь бешеные деньги, такое отношение к нему среди перекупщиков было непонятным. Возможно, дело в том, что индус этот настырно и давно допытывался о янтаре с перламутровой дымкой, в качестве первоначальной цены называя сумму в две тысячи долларов. Нетрудно догадаться, откуда узнал о дымке. От Орешника, разумеется. А кроме того, среди всех этих перечисленных лиц путался какой-то любитель, посторонний человек, никому не известный и прекрасно разбирающийся во всем. К нему относились еще хуже, чем к индусу, хотя он ничего не покупал и никаких сумасшедших цен не называл. Притворялся таким любознательным, а товар будто не интересует, но никто ему не верил.
Тем самым подтвердились сведения, полученные от владельца шлифовальной мастерской, и наши выводы. Ну, не совсем наши, выводы сделала Аня. О том, что у Идуси и в самом деле нет уже янтаря с дымкой, иначе снюхавшийся с индусом Орешник немедленно бы к ней помчался, а несколько тысяч зеленых могли бы соблазнить не только вдову Казика.
Костик поведал об известном в определенных кругах немецком перекупщике янтаря, который разыскивал все три уникальных экземпляра, сулил золотые горы и рассказывал о предполагаемом музее янтаря или галерее. Кроме того, Костику стало известно, что в рюкзаке Пупсика были два чудесных янтаря с пузырьками воздуха в середке, эти сведения шепотом передавались варшавскими янтарщиками лишь своим, доверенным. Кажется, источником их был Франек.
— Итак, Франек! — заявила Аня, уже не считая бутылки. — Правильно мы с тобой вычислили. Франек возглавляет список подозреваемых, и очень желательно его допросить. Хотя бы в качестве... не знаю, можно было бы его задержать за какие-нибудь правонарушения. Неужели он не нарушает?
Потрясающей важности информацию принес нам Костик, а выглядел каким-то угрюмым и недовольным жизнью. Я устремила на него очень-очень вопросительный взгляд. Если меня и в самом деле любит — не выдержит.