– Возьмите тряпку, Нонна, и сотрите с пола последнюю каплю приличия которая с вас скатилась. – Борис Лейбович встал со стула, и с чувством удовлетворения от, как ему показалось, блестяще сформулированной и пропитанной остроумием фразы, поплыл в сторону гостиной предаваться высокому. Этот бренный мир, по крайней мере на настоящий момент был слишком прост для его гения!
Действие второе. Исход евреев отовсюду и приход в одну точку.
И снова квартира Либерзонов.
– Простите меня мой дорогой муж! Конечно же, вы самый талантливый, мой бриллиант! Просто я приревновала вас к мухе. Мне показалось, что вы сегодня ей уделили гораздо больше времени чем мне! – с этими словами и виноватым взглядом Нонна зашла в гостиную.
Борис Лейбович возлежал на диване и с проникновенно загадочным видом предавался одному ему известным размышлениям.
– Вы что- то хотели, Нона Моисеевна, так я вас вынужден слышать?!
– Перестаньте дуться Бора, а то вы расстроились, как тот маленький еврейский мальчик, у которого хулиганы отняли скрипку, а родители купили ему новую.
– Хорошо, я вас внимательно смотрю и слушаю.
Борис Лейбович наигранно равнодушно зевнул, но внутри все клокотало от удовлетворения от того, что ко всем своим несметным талантам он ещё и актер шикарный! Он снова повернул ситуацию в свою сторону.
– Я смотрю вы, Бора, полны умиротворения! И признаюсь, во мне просыпается низменное чувство зависти и как бы я не старалась побороть его – не получается. Поэтому, я просто вынуждена прервать вашу нирвану и подрезать крылья вашего блаженства. В общем, хочу поделиться с вами, мой драгоценный супруг, крайне острой степенью своей озабоченности.
– Нона, ну что за ужасная у вас привычка нести вести о каких-либо неприятностях после того, когда они уже сами давно пришли в дом?! Что случилось в конце концов, я кому вам говорю?
– Вы, наверное, слышали же несколько звонков в двери? – спросила Нонна.
– Само собой я слышал, я же имею уши!
– Так вот, мой незабвенный друг, это принесли телеграммы от наших обожаемых родственников. Неожиданно обретя к нам истинную, искреннюю любовь, они всем скопом соскучились по нам. Короче, в субботу они к нам приедут.
Сквозь темечко Бориса Лейбовича прошла самая мощная молния за всю историю земли. Она задела все его органы спускаясь все ниже и ниже, потом вышла из тела, прошла сквозь пол таща за собой Бориса Лейбовича прямо в преисподнюю. "Все! Так выглядит конец!"-промелькнуло в его голове.
– Что с вами Бора, вы меня пугаете!?
– Сколько их? – без связно прошипел Бора.
– Да в общем все, мама моя – теща твоя, Гурген Самуилович, муж ее новый, мама твоя- свекровь моя, сестра твоя Циля и сыночек малыш наш Есик.
– Как нам повезло с вами Нонна, мы не одиноки! А могу я полюбопытствовать, в нашей квартире чудесным образом появился магнит земли обетованной, куда стало затягивать евреев так или иначе имеющих отношение к фамилии Либерзон. Так это чудо! Все родственник и все сразу! А в чем интересно причина их приезда в один день? Ох, попомните мои слова. Вклад мой бесценный Нона, сдается мне, что наши искренне любящие нас родственники задумали искреннюю пакость! А самое невероятное, теща и свекровь в нашей конуре одновременно! Ущипните меня, – его лицо озарила неизвестная природе гримаса.
– Перестаньте гневить Бога, Борис Лейбович, благо бабушка моя покойная Софья Изральевна не подвела, квартиру нам эту в наследство оставила, все-таки семь комнат, храни ее Господь, и пусть в раю у нее будет равноценная жилплощадь. Так что места много.
– Нонна! Счастье вы мое уникальное, они от солнца не заряжаются, их кормить надо! А евреи как вам известно, вне своего дома очень любят есть. Очень любят, понимаете?!
– И тут справимся. Помните, как в прошлом году вы поменяли в нашем магазине пуд обычной соли, выдав ее за морскую с мертвого моря, на три ящика отменной тушенки? Так что еды полно. Да малыш наш приедет, я так соскучилась.
– Как вы могли соскучиться Нона, он уехал к вашей маме вчера, это первое. Малышу нашему двадцать пять лет, и он живёт с нами.
– Для мамы ребенок всегда ребенок! И он у нас такой красивый и талантливый, – с гордостью произнесла Нонна Моисеевна.
– По поводу «красивый» спорить не буду, женщине видней, да и отец у него не дурен собой! А вот по поводу таланта… Ковырять в носу, скатывать козявки в ровные колобки и равномерно приклеивать их под крышку обеденного стола., ну да, наверное, это своего рода талант! Двадцать пять лет. И живёт с нами…
Борис Лейбович смотрел в точку, выбранную на стене. До субботы оставалось несколько часов. Первый раз небеса разверзлись субботним утром в начале десятого. Звонок в дверь протрубил как библейские громы "Апокалипсис, откровения от Иоанна". Сонный Борис Лейбович открыл дверь. Инстинктивно он отпрянул назад. На пороге стояла любимая теща Дина Исаевна, Борису показалось, что зрачки её горели адским пламенем, а рядом с ней стоял он. Вечно шутящий неудачным пошлым юморком муж тещин Гурген Самуилович. Борису он напоминал злобного демона.